О времени и о себе

– Всю жизнь вы отдали химии. Кто определил этот выбор — родители, школа, мода?

– Учитель химии в моей школе — Борис Николаевич Пасечник. Это был совершенно удивительный человек, который влюбил в химию почти всех своих учеников. Я учился в школе № 2 имени А.С. Пушкина в маленьком городке Сороки в Молдавии, и у нас был настоящий кабинет химии – единственный в школе, где занимались только химией. У каждого ученика был стол, к которому был подведен газ, на столе стоял полный набор необходимых реактивов и химической посуды, вращающиеся стульчики. Предметом особой гордости была доска, которую придумал Борис Николаевич – она поднималась и опускалась. Он организовал для нас в школе химический кружок, где два раза в неделю мы занимались химическими опытами и делали разные приборы. Я, как сейчас помню, смастерил прибор, который позволял с помощью электролиза разлагать воду на кислород и водород. Он создал в нашей школе Общество юных химиков имени Николая Дмитриевича Зелинского, заказал для нас членские билеты в типографии, и мы ходили с этими корочками страшно гордые.
Борис Николаевич впоследствии стал единственным в Советском Союзе Героем Социалистического Труда, получившим эту награду за методику преподавания химии.

Борис Николаевич оставил после себя десяток докторов и более 50 кандидатов наук. Только Ивановский химико-технологический окончили более 20 его учеников.

– Ваши школьные годы пришлись на начало расцвета химии, когда химизация народного хозяйства была объявлена большой государственной программой. Тогда многие хотели стать химиками. Но чем именно вам хотелось заниматься? Какой химией?

– На эту тему я писал сочинение в школе. Помню, написал, что хочу быть химиком, хочу заниматься полимерами и создавать новые материалы. Я и в Ивановский химико-технологический институт поступал на технологию полимерных материалов. Но школьников туда не брали, нужно было иметь стаж, хотя бы год-два. И меня зачислили на специальность «Химическая технология волокнистых материалов». На третьем курсе меня заметил Борис Дмитриевич Берёзин и пригласил заниматься научной работой к нему на кафедру аналитической химии. В результате, и это естественно, я поступил в аспирантуру по аналитической химии. В 1970 году я стал кандидатом наук, а в 1973 году нашему шефу Борису Дмитриевичу предложили кафедру органической химии, и мы, все его ученики, перешли на органику. Я там защитил докторскую по синтезу и исследованию порфиринов, стал профессором. Однако не прошло и двух лет, как мне предложили возглавить кафедру «Технология пластических масс» – ту самую, куда я хотел поступить, но куда меня не взяли! Круг замкнулся. Я и сейчас руковожу этой кафедрой, только теперь она большая, объединила почти все полимерные направления, включая технологию химических волокон, технологию лаков и красок, технологию полимеров и их переработку, технологию полимеров медико-биологического назначения.

– А как вам удалось совместить полимеры и ваши научные интересы, которые лежат в области макрогетероциклов?

Я их совместил в буквальном смысле этого слова – мы занялись разработкой полимеров, на которые можно иммобилизовать, то есть «посадить» наши макрогетероциклические соединения, особенно содержащие определенные металлы. Мы придумали метод синтеза, который позволял целенаправленно размещать макрогетероциклы на фиксированном расстоянии друг от друга. В таком виде они оказались весьма эффективными катализаторами для некоторых процессов.

– Однако впоследствии вам пришлось совмещать занятия любимой наукой и ректорством. Что для вас интереснее и важнее?

– Это очень сложный вопрос. Человек, который начинает заниматься наукой, с большой вероятностью никогда не думает, что ему когда-нибудь придется стать ректором и заниматься всем тем, чем приходится заниматься ректору. Да, на науку у ректора остается не слишком много времени. Но я всегда пытался соблюдать разумный баланс. В субботу и полдня воскресенья, если я был в Иванове, я проводил на работе, нарушая трудовое законодательство. И это позволяло мне быть в курсе того, чем занимаются мои научные сотрудники, преподаватели, аспиранты. Науке я всегда отдавал предпочтение за рамками ректорских обязанностей.

Однако человек, который становится ректором, в любом случае должен понимать, что для него на этот период, период ректорства, на первое место выходит ответственность за тот вуз, за тот коллектив, которым он руководит.

– У вашего университета есть еще одно потрясающее преимущество — это лучший химико-технологический вуз в стране, поскольку он на самом деле готовит специалистов для химической индустрии.

– Да, это так. У нас практический вуз, то есть вуз для практических целей. И при этом он сочетает в себе и фундаментальную науку на достаточно высоком уровне, и хорошую подготовку химиков-технологов. Однажды я видел по телевизору интервью генерального директора Воскресенского ПО «Минудобрения» героя соцтруда Николая Федоровича Хрипунова. Это было еще в советское время, когда выпускников распределяли по заводам. Его спрашивают: «Выпускники каких вузов работают на вашем комбинате?» Он говорит: «Московские, ивановские, питерские». – «И кого из них вы выделяете?» Он задумался и говорит: «Я бы сравнил их с лошадьми. Есть лошади скаковые, а есть ломовые. Вот скаковые – это московские, а ломовые — это ивановские».

– Как вам пришла идея создать институт внутри университета? И почему макрогетероциклы? Откуда эта тематика?

– Эта тематика моего учителя Бориса Дмитриевича Берёзина, которому в этом году исполнилось бы 90 лет. И этой дате будет посвящена Международная конференция «Синтез и применение порфиринов и их аналогов», которую мы будем проводить 24–27 июня. Я принял эстафету у Бориса Дмитриевича, который начинал изучать фталоцианины, порфирины и их аналоги. И сегодня наша школа, школа макрогетероциклических соединений, самая большая, самая эффективная, самая финансово самодостаточная, – это Институт макрогетероциклических соединений. Макрогетероциклическая тематика у нас одна из основных в вузе, ее доля в бюджете на науку университета составляет около 50 %. Вообще, в Иванове зародилось много научных школ, причем химических. И это тема еще одного моего исследования и будущей монографии.

– У вас огромное количество обязанностей – и в университете, и в институте, и в академии наук. Как вы на все находите время?

– Я как-то решил составить список своих нагрузок. Общественных и необщественных. И у меня вышло 51. Когда их больше десяти, то уже все равно. Главное – правильно распорядиться временем, организовать свою работу, чтобы тот, с кем ты работаешь, понимал, что ты действительно занят. Кафедра у меня так устроена, что работает самостоятельно. Они не насилуют меня по мелочам и привлекают, когда надо решать принципиальные вопросы, а с текущими коллектив справляется сам.

Наверное, счастье мое в том, что я увлекающийся человек. Я могу найти интерес в чем угодно. И для меня главное, чтобы моим сотрудникам и коллегам было интересно на работе, чтобы студентам было интересно учиться, а преподавателям преподавать, чтобы исследователей снедали страсть и азарт. Вот тогда получается отличная наука и добротное образование.

По материалам интервью О.И. Койфмана
главному редактору журнала «Химия и жизнь» Л.Н. Стрельниковой
(полная версия опубликована в журнале «Химия и жизнь», 2019, № 5, www.hij.ru)