По велению сердца…

Старшее поколение химтеховцев и студенты 80-90-х, конечно, помнят Лионеллу Леонтьевну Саркисову, медицинскую сестру санатория-профилактория ИХТИ. Эта красивая, статная женщина прошла всю войну на переднем ее крае фронтовой медицинской сестрой. Лионелла Леонтьевна проводила большую воспитательную работу, встречаясь со студентами и рассказывая о своем пути на войне, делилась с ними своими воспоминаниями, чувствами, мыслями.

«Меня часто спрашивают, сколько раненых я вынесла с поля боя, – писала Л.Л. Саркисова, – можно ли было подсчитать? Нет. Счет шел в других измерениях: страшные метры под обстрелом, которые надо было проползти, чтобы вырвать у смерти еще одну жизнь, маленькие минутки, стерегущие слабое биение пульса бойца. Нет! Никто не посылал меня под пули. Никто не отдавал приказа ползти под обстрелом. Но, хоть ты и девчонка, а пока единственная, способная спасти истекающего кровью бойца. Страшно, трудно, но надо. И ползешь, считая метры и минуты, а который это солдат по счету, – не важно, главное – вытащить из ада, спасти!

В одном из боев я получила тяжелое ранение в позвоночник и грудную клетку, все дни и ночи в госпитале меня тревожила мысль: «Быстрее поправиться, быстрее вернуться на передовую, туда, где я нужна каждый день, каждый час, каждую минуту». И вот этот зов «Надо!» помог мне преодолеть мою скованность. Я ежедневными тренировками заставляла отступить боль, преодолела неподвижность, заново научилась ходить и снова вернулась в свою часть, до конца войны была в строю.

В один из сентябрьских дней 1943 года я возвращалась из госпиталя в свой полк. Остановилась машина, полная солдат, ко мне потянулись руки: «Садись, сестричка!» – весело кричали солдаты. Я нашла себе место на подножке машины. Шутки, смех, как будто я среди родных людей. Не проехали еще и 300 метров, как взрыв в кузове оборвал веселье и наполнил сердце ужасом и болью. Я летела в кювет с открытыми глазами, а в воздух взлетали руки, ноги, туловища без голов тех, кто только что был полон жизни. Я лежала в кювете с запахом теплой крови, полуоглохшая, полуослепшая и в забытьи думала: «Как странно, человека нет, а сердце бьется, мозг работает, и человек еще мыслит». Но вот до сознания стали доходить чьи-то стоны, зов на помощь, шаги. Значит, я жива, значит, еще не конец. А это шли местные жители, которые копали неподалеку картофель и увидели взрыв. Меня увидели всю окровавленную, полусознательную, по нашивкам узнали во мне медсестру и стали о чем-то горячо просить. До меня не доходили их слова, тогда они меня просто повели. На дороге сидел солдат с оторванной кистью, культя упиралась в гравий, по щеке из разбитого виска текла кровь. Сознание мое еще не прояснилось, а руки мои уже делали свое дело. Я перевязала солдата и подошла к следующему. Это была молодая женщина, вся изрешеченная осколками. Вот теперь сознание прояснилось, и мозг заработал: «Быстрее, быстрее, нужна срочная хирургическая помощь многим из раненых, нужна машина для перевозки, важна каждая минута для этих людей». Вот показалась какая-то машина, мы остановили ее, погрузили раненых и погнали машину в ближайший медсанбат…

Прошло 30 лет с той поры – половина человеческой жизни. Моя биография началась в окопах, на передовой. Я по долгу своей воинской службы и по велению сердца приходила на зов истекающих кровью бойцов. И пусть говорят, что страшно лишь в первые дни на фронте, я-то знаю, что страшно всегда, жутко и за себя, и за того, кого спасаешь. Но я знаю также, что как бы ни было страшно, как бы ни было тяжело, человек всегда заставит себя подняться и пойти, поползти под пулеметный огонь, под снаряды минометов, если это надо».

В эти дни славной даты нашей Великой Победы мы склоняем головы перед памятью всех, кто отстоял свободу и независимость нашей Родины, тех, кто пал смертью храбрых на поле боя и всех, вернувшихся с войны, кто не дожил до наших дней. Наши химтеховцы – солдаты Великой Победы – вечная вам память и немеркнущая слава!

М. Таланова, зав. музеем ИГХТУ