Ю.С. Чаплыгина
Самарский государственный педагогический университет
Признание
карикатуры специфичной формой креолизованного текста в настоящее время не
требует доказательств. Интерес для исследования представляет изучение
характерных черт и особенностей данного вида текста, т.е. того, что позволяет
назвать карикатуру текстом вообще и выделить ее в самостоятельную группу
текстов. В настоящей статье мы остановимся на рассмотрении универсальных
текстовых категорий лингвовизуального феномена карикатуры, которые при
взаимодействии на глубинном уровне ее структуры обеспечивают текстуальность
карикатуры и определяют специфику этого вида текста.
Е.А. Артемова (Артемова, 1999), исследуя политические карикатуры, называет 4 категории, присущие обоим типам карикатур (однокадровым и многокадровым): категорию системности, целостности (или завершенности), модальности и информативности. Причем категории системности и завершенности у нее связаны друг с другом и по сути представляют одну категорию. Кроме того, она называет еще одну категорию – категорию членимости, которой обладает лишь второй многокадровый тип карикатуры.
1. Категория системности. В художественном произведении ничего не существует случайно или само по себе, напротив, каждый элемент включается в общую систему, которая создается и функционирует для выполнения общей единой цели. В качестве примера приведем карикатуру, на которой изображены санитары. Они везут трупы, причем местом действия является поле. Карикатура демонстрирует невозможность изменения (перефразирования) комментария, являющегося строчкой из знаменитого стихотворения Р. Бернса «When a body meets a body comin’ through the rye», так как комизм в данном случае заключается в актуализации этой строчки за счет необычного восприятия графического плана. (Достаточно ярко в этой карикатуре прослеживается также и категория модальности – необычное авторское осмысление строки стихотворения).
2. Категория целостности. Категорию системности Е.А. Артемова связывает
с категорией целостности или завершенности, для которой характерна модальная и
прагматическая направленность, т.к. автор сам решает, на каком этапе работы
закончить произведение. По мнению Е.А. Артемовой, специфика категории системности
(завершенности) в карикатуре заключается в следующем: 1) тесная интеграция
вербального и невербального элементов, которые взяты самостоятельно, отдельно
друг от друга, лишаются смысла, т.е. теряют информативность; 2) четкие
пространственные рамки; 3) наличие подписи автора. В качестве примера
рассмотрим карикатуру, на которой изображена стоянка машин. Все машины засыпаны
снегом. Комментарий «Which
of them is ours…?» («Какой же из них наш…?») является репликой
женщины, с которой она обращается к мужу. Вне графического контекста этот
комментарий приобретает слишком много вариантов трактования, то есть
становится в смысле содержания комизма бессмысленным, предоставляя полную
свободу фантазии, возможность отнести эту фразу к чему угодно.
3. Категория модальности. Е.А. Артемова называет ее обязательной, поскольку
она является результатом субъективного авторского осмысления действительности
(в этом мы с ней совершенно согласны, так как карикатура – это индивидуальное
видение мира автором). В карикатуре эта категория всегда четко выражена, чему
способствует сочетание вербального ряда с визуальными образами, передающее
иронию и сарказм автора. Наличие подписи в качестве заявки на авторство также
можно рассматривать как проявление модальности. Например, карикатура, на
которой изображена лавка «Weepy and Sniffields,
Ltd». Она просто набита
различными вещами, связанными с именем принцессы Дианы – флаг, декоративные
тарелки, чайник, горшочки с изображением Дианы, энциклопедия «Дианика» и т.д. В
карикатуре ясно чувствуется критическое отношение автора к наживе торговцев на
трагической гибели всеми любимой принцессы. Это выражается «говорящим»
названием самой лавки («Weepy»
образовано от «to weep»
– «плакать\оплакивать»; «Sniffields»
– от «sniff» – «сопение»)
и вербальной стороной карикатуры, а именно словами владельца лавки, явно довольного
таким положением дел – «Yes,
a year later the grief and sorrow remain as deeply felt as ever… I’m happy to say». («Весьма рад сказать, что даже год
спустя горе все так же глубоко как и прежде»).
4. Категория информативности (по И.Р. Гальперину основная категория текста). И.Р. Гальперин различает 3 вида информации: а) содержательно-фактуальную информацию (то, что мы видим); б) содержательно-концептуальную (отражает отношение автора); в) содержательно-подтекстовую информацию, для понимания которой необходимо наличие определенных фоновых знаний – пресуппозиции (Гальперин, 1981). Е.А. Артемова выделяет 4 вида пресуппозиции:
1) экстралингвистическую (знания в области науки, культуры, литературы, социальные знания);
2) политическую пресуппозицию (знание политических событий, визуальное знание политических персоналий, партий, их символики);
3) логическая пресуппозиция (представление о естественных отношениях между событиями, установление логической связи между эксплицитным смыслом произведения и имплицитно присутствующим смыслом в сознании коммуникантов);
4) лингвистическая пресуппозиция (знание языковой действительности, особенностей языка, знание графических и суперсегментивных средств, актуальных для порождения, выражения и восприятия имплицитной информации).
Например, рассмотрим карикатуру, на которой изображен «скелет» самолета и два человека, один из которых, судя по всему, гражданин Китая (в руках он держит дипломат с надписью CHINA). Второй человек, по всей видимости, является конструктором (в руках у него гаечный ключ и какая-то панель самолета), он сообщает первому о том, что можно сказать американцам, чтобы они забрали свой самолет. Все описанное нами представляет так называемую «содержательно-фактуальную информацию», которая составляет материальную основу сообщения и доступна открытому восприятию. Но этой информации недостаточно, чтобы воспринять весь комизм ситуации. В этом нам должна помочь «содержательно-подтекстовая информация», для понимания которой в данном случае нам необходимо наличие политической пресуппозиции, а именно знание того факта, что примерно в течение месяца китайское правительство не разрешало вывозить американцем свой разведовательный самолет, нарушивший территориальное пространство Китая и сбивший их истребитель. Кроме этого, нам необходимо владеть логической пресуппозицией, позволяющей соотнести это «политическое событие» с информацией, которая заложена в карикатуре. Авторское саркастическое отношение ко всей этой ситуации передается посредством графических средств (содержательно-концептуальная информация).
Рассуждения Е.А. Артемовой о необходимости владения различными видами пресуппозиции подводят нас к мысли о незаконченности данной классификации категорий креолизованных текстов. По нашему мнению, ее можно дополнить еще несколькими категориями и, в первую очередь, категорией интертекстуальности, которая, как нам кажется, является особенно характерной для такого вида текста, как карикатура, задача которой высмеять или подшутить над кем-то или чем-то существующим. Таким образом, карикатуру в данном случае можно назвать вторичным текстом с точки зрения порождения текста, т.к. ее планы содержания и выражения в определенной степени детерминируются исходным (прецедентным, первичным) текстом. Однако цели, которые преследуются при создании данного текста и заложенная в нем индивидуальность авторского мнения, наделяют его самостоятельностью. В качестве примера приведем карикатуру, на которой мы видим опочивальню английской королевской четы. Королева, мучаясь бессонницей, жалуется на это своему засыпающему супругу – «I can’t sleep». На что он ей отвечает советом «Try counting slaughtered sheep» («Попробуй посчитать убитых овец»), который является в данном случае вербальной частью «вторичного» текста, детерминирующегося первичным «count sheep» – обычный совет, который дается человеку, страдающему бессонницей (здесь используется прием декомпозиции и расширения устойчивого словосочетания «slaughtered»).
Воспринять карикатуру полностью (мы имеем в виду ее комизм) можно лишь при наличии политической пресуппозиции – речь идет о проблеме эпидемии среди овец и вынужденных мер, принятых в связи с этим (массовый убой скота, на который и указывает слово «slaughtered»). Собственно это и является причиной королевской бессоннице, совет ее супруга так же указывает на это.
Следующая карикатура также является ярким примером проявления категории
интертекстуальности в исследуемой нами разновидности креолизованного текста. На
карикатуре мы видим три слепые мыши в характерных для слепых черных очках, со
шляпой для подаяний и дощечкой, на которой обычно пишется причина, по которой
люди должны подать деньги. У них этой причиной является их слепота и хвосты,
которые им отрезали ножом («Blind and tails cut off with a carving knife»).
Прецедентным текстом является детское стихотворение – «Children’s Nursery Rhyme», в котором говорится о
трех мышах, которым жена фермера отрезала хвосты:
Three blind mice, Three
blind mice,
See how they run, See
how they run.
They all ran after the
farmer’s wife,
Have you ever seen such a sight in your life?
As three blind mice,
three blind mice.
Незнание этого стихотворения (отсутствие экстралингвистической пресуппозиции)
сделает эту карикатуру для неносителей языка английского абсолютно
бессмысленной.
Правомерным, с нашей точки зрения, дополнить рассматриваемую классификацию
также такой категорией как оформленность, которая проявляется в существовании
особых «знаков текста» – заголовка, начала и конца текста (которые варьируются
в соответствии с типом текста и таким образом определяют его). Значительную
роль здесь играет графическая оформленность текста. В нашем случае с
карикатурой стереотипными способами текстооформления, определяющие ее как
специфичную форму креолизованного текста является:
1) наличие вербальной и графической стороны;
2) наличие подписи/комментария под рисунком или в рамках карикатуры (для большинства карикатур);
3) наличие рамки, определяющей границу карикатуры.
Что касается многокадровых карикатур, то по отношению к ним можно сказать о существовании категории логичности, которая заключается в наличии определенного порядка между кадрами, и нарушение которого приведет к потере смысла карикатуры.
Например, рассмотрим «многокадровую» карикатуру, категория членимости которой проявляется в том, что формально карикатура может быть разбита на два кадра. Категория логичности же выражается в невозможности перестановки этих кадров по причине потери смысла и комизма ситуации. В данном случае комизм ситуации строится на эффекте обманутого ожидания и «взаимодействии фреймов», позволяющих нам интерпретировать содержание карикатуры. Первый кадр содержит информацию о том, что парень с девушкой собираются «на свидание» и отец (пока еще нам неизвестно чей, но согласно стереотипу, который у нас имеется, девушкин) дает ценные указания молодому человеку: не пить слишком много и доставить ее домой к 10 часам. Второй кадр карикатуры является «развязкой» ситуации, так как реплика девушки «He’s more strict than my Dad» – «Он строже моего отца» и ответ на это ее молодого человека «Next time I’ll pick you up at your Dad’s» – «В следующей раз я заеду за тобой к тебе домой» разрушает наш стереотип и вызывает смех (по сути эту карикатуру можно отнести к разряду «two-line jokes», в которых смех обычно вызывает второе предложение).
Итак, подводя итоги нашего исследования, мы можем сделать вывод о том, что рассмотрение текстовых категорий и специфики их реализации в исследуемой нами разновидности креолизованного текста показывает, что рисунок и текст в карикатуре представляют собой единое композиционное целое, где характер одного из них зависит от характера другого и определяет его. Рисунок является графическим фоном, условием, набором ограничений – ситуативным контекстом, лишившись которого подпись не будет смешной.
1. Артемова Е.А. Специфика реализации текстовых категорий в политической
карикатуре // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функ-
циональной семантики: Сб.науч.тр. Волгоград, 1999. – С.34-39.
2. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.