ЧЕЛОВЕК И ВОЙНА В ПОЗДНИХ ИСТОРИЧЕСКИХ ПОВЕСТЯХ ВИЛЬГЕЛЬМА РААБЕ
Е.Н. Золина
Ивановский государственный химико-технологический университет
Позднее творчество немецкого прозаика Вильгельма Раабе (1831–1910) приходится на последнюю треть XIX века, время стремительного экономического и военного возмужания объединенного в 1871 году германского государства. Уже к 90-м годам Германия практически догнала по уровню промышленного производства Англию, ведущую индустриальную державу Европы, а по военной мощи – превзошла все другие европейские страны (1). Экономическое могущество в условиях, когда мир был уже поделен между другими сверхдержавами, открывало Германской империи путь к внешней экспансии, к войне за передел мира. В этих условиях основой внутренней идеологической политики государства стала откровенная пропаганда шовинизма и войны как «благороднейшей» сферы деятельности человечества. В стране издавались массовыми тиражами сочинения, в том числе и литературные, воспевавшие победы прусского оружия над Данией (1864-1865), Австрией (1866), Францией (1870-1871) или рисовавшие картины грядущей войны, из которой Германия должна была выйти властительницей Европы (2). История возвышения Пруссии и особенно деятельность Фридриха II и Семилетняя война (1756-1763) также широко использовались официальными историками и литераторами в целях оправдания и пропаганды экспансионистской политики правящих кругов Германии (3).
Повести Раабе из истории Семилетней войны «Иннерсте», «Одфельд» и «Хастенбек» с их ярко выраженной антивоенной направленностью заметно выделяются на фоне безудержного прославления прусского милитаризма в трудах националистически настроенных историков и литераторов. Между тем эти исторические повести часто выпадают из поля зрения литературоведов, так как абсолютное большинство (двадцать из двадцати трех) произведений заключительного этапа творчества писателя посвящено современной ему действительности.
Повесть «Иннерсте» была написана в 1875 году, когда правительственная пресса подняла очередной «официозный вой о войне» (Ф. Энгельс) в связи с принятием во Франции закона об увеличении армии, якобы угрожавшего безопасности Германии. 1886-1887 годы – время написания повести «Одфельд» – были периодом новой военной тревоги, на сей раз вызванной заранее спланированной германским правительством провокацией на границе с Францией. Кроме того, в первой половине 80-х годов было положено начало колониальной экспансии Германии в Африке (в 1884 году был захвачен Камерун, в 1885 – восточное побережье Африки, район Килиманджаро, Маршалльские острова, часть Новой Гвинеи), что привело к обострению отношений с другими державами и прежде всего с Англией. Из истории известно, что одной из причин Семилетней войны была именно борьба за колонии в Северной Америке и Вест-Индии, развернувшаяся между Англией и Францией. Этот факт получил отражение в эпиграфе к повести «Одфельд», текст которого был заимствован Раабе из «Хольцминденского еженедельника» за 10 ноября 1787 года: «Судьба Германии всегда была такова, что жители ее, подстрекаемые собственным безрассудством, принимали участие во всех войнах, более того, она сама часто становилась театром кровавых столкновений. Поэтому, когда начались споры за земли вокруг Ориноко, они должны были разрешиться именно на территории Германии, Канада должна была быть завоевана на нашей земле» (4). Повесть «Хастенбек» создавалась с перерывами от 1895 до 1898 года. В это время опасность войны в Европе особенно возросла в связи с появлением военного блока – Тройственного союза. Таким образом, выбор в качестве исторического материала событий Семилетней войны, которую Раабе считал неправедной, захватнической, разрушительной для немецкой нации, был продиктован угрозой новой военной кампании во славу германского оружия. Судьбы литературных героев, участников и очевидцев Семилетней войны, призваны были стать предупреждением современникам Раабе о неумолимо надвигавшейся новой военной катастрофе для немецкого народа, как мыслилось писателю, самой ужасной в его истории.
Однако отрицательное отношение Раабе к экспансионистской политике государства, пропаганде войны и, в конечном счете, к милитаристской верхушке Германии, как главному источнику военной угрозы, его протест против войны выражаются в поздних повестях писателя не прямо (через описание конкретных военных действий и их последствий, через рассказчика, осуждающего от лица автора военные бедствия и разрушения и т.п., как это было обычно в других исторических произведениях), а опосредованно – и прежде всего через бегство героев от и из войны в мирную жизнь. Так, сын мельника Альбрехт Боденхаген – герой повести «Иннерсте», в самом начале Семилетней войны завербовавшийся против воли отца в армию Фридриха II, вскоре дезертирует и возвращается на мельницу. Обращаясь к отцу со словами: «Мне не до шуток, я сыт по горло войной и бродяжничеством» (5), он умоляет простить его и принять в родной дом. Война остается как бы за кадром, и все-таки автор постоянно напоминает о ней. Следы войны на «старой солдатской треуголке, надвинутой на один глаз», точнее говоря, на то, что осталось вместо него и прикрыто черной повязкой, на «рваной голубой куртке с засаленными красными обшлагами», на «грязно-желтых штанах и разодранных обмотках» Альбрехта (С. 18).
Война в кличке собаки мельника – Лаудон (это имя австрийского полководца времен Семилетней войны), в пустом рукаве друга Альбрехта, капрала Бранда, в солдатской песенке о Фридрихе II, а также в том, что у Боденхагенов не было традиционной елки на рождество 1759 года, так как «весь Торгаувальд («вальд» – нем. «лес») благодаря стараниям вербовщика полковника Солиньона уплыл по Эльбе в счет уплаты 60-ти тысяч новых рекрутов» (С. 37). Осуждение войны заключено в веселой песенке молодой жены Альбрехта, рвущей петрушку в саду, где «поют птицы, жужжат пчелы, порхают мотыльки» (С. 89), и которой нет никакого дела до баталий у Лигницких высот (14-15 августа 1760 года), упомянутых автором как бы невзначай; в горьком признании капрала Бранда: «Война искалечила мне жизнь» (С. 43) и его отеческом наказе своему другу Альбрехту: «Мы живем в воинственном мире, без тебя и тебе подобных мы давно бы уже сожрали друг друга. Так уж устроил господь бог, а уж он-то знает что к чему. А коли так, то оставайся верен своей натуре, содержи в чистоте свой дом, будь доволен тем, что у тебя такая жена, и не суй носа в дела, в которых ты ни черта не смыслишь…» (С. 154).
Герои повести «Одфельд» – горничная Висхен и ее возлюбленный, конюх Шельце, подобно Альбрехту Боденхагену, очень быстро разочаровываются в прелестях военной жизни. Тяжело раненый случайной пулей Шельце едва не погиб от рук мародеров из английской армии. С трудом удается Висхен с помощью друзей привести его домой. Теперь Шельце не кажется постылой работа в конюшне и по дому.
Один из героев повести «Хастенбек» художник Польд Вилле также дезертир, ему чудом удается найти лазейку в кольце окружения близ Цевена в 1757 году и скрыться от французов – врагов – и от своих, ибо как дезертиру ему грозит смертная казнь. Но не всем героям повестей о Семилетней войне удается счастливо избежать суровой военной доли. Словно между делом автор упоминает о том, как во время битвы при Максене 21 ноября 1759 года бесславно погиб от осколка гаубичного снаряда армии маршала Дауна (австрийский полководец времен Семилетней войны, не раз одерживавший победы над войсками Фридриха II) помощник мельника Бартольд Дерриес, тайком, так же, как и Альбрехт Боденхаген, сбежавший с мельницы в поисках веселой жизни («Иннерсте»). Точно так же нелепо и бессмысленно погибает Тедель Мюнхгаузен, герой повести «Одфельд». Еще одной жертвой войны становится Бальтазар Уттенбергер («Хастенбек»), швейцарец по национальности, воевавший в качестве наемника во французской армии. В этом факте (Уттенбергер воевал на противной Германии стороне) проявляется авторское понимание Семилетней войны как войны несправедливой и ненужной народам воюющих государств. Только в доме абсолютно чужих ему, но сострадательных, «человечных» людей этот одинокий и беспомощный старик вдруг понимает, что вся его жизнь была напрасной и что жил он, не зная, что «в этом хаосе есть отцы и матери, добрая дружба и милосердие» (6).
Среди персонажей повестей о Семилетней войне нет героев-борцов, которые с оружием в руках отстаивают свободу родины и народа. Попытки героев принять участие в жизни «большого» воюющего мира даже из высоких побуждений (например, Тедель Мюнхгаузен в начале действия рвется в бой с французами-поработителями) заканчиваются либо горьким разочарованием, либо их бесцельной гибелью.
Таким образом, в повестях о Семилетней войне Раабе, отказавшись от непосредственного изображения разрушений и ужасов войны, сумел тем не менее показать пагубное воздействие войны на человека. Герой-дезертир последних исторических повестей Раабе дал ему возможность выразить протест против всякой войны вообще и вплотную подойти к решению проблем, волновавших мировую литературу конца XIX века (7). Значение подобной формы литературного протеста и неприятия войны как способа человеческого бытия трудно переоценить в атмосфере милитаристского угара Германии накануне новой войны.
В системе персонажей поздней исторической прозы Раабе есть еще одна примечательная группа героев – это капрал Бранд («Иннерсте), служанка Висхен («Одфельд»), пастор Штеренфреден из деревни Деренталь и семья Хольникеров – пастор и пасторша из деревни Боффцен и их приемная дочь Иоганна («Хастенбек»). Это так называемые «Augenmenschen» – нем. «зрячие люди». Всех их объединяет способность увидеть и почувствовать горе ближнего, помочь ему в трудную минуту словом участия, утешения или ободрения, посильным конкретным делом, т.е. то человеческое качество, которое, по мысли Раабе, исчезало в современном ему обществе. Так, Хольтникеры, например, подбирают раненого Уттенбергера, ухаживают за немощным «врагом». Они же укрывают у себя дезертира Польда Вилле и помогают ему оправиться от ран. Самым активным центром милосердия в семье Хольтникеров оказывается Иоганна. Именно она обнаружила раненого Уттенбергера и упросила родителей приютить бездомного Польда. Не случайно близкие называют ее ласково «Bienchen», «Immeke» – нем. «пчелка». Ради Польда, которого она любит, девушка жертвует надежной крышей над головой, заботливыми родителями, т.е. тем, что особенно ценно в тревожное военное время.
И уж совсем новыми для исторических повестей Раабе являются образы чудаков – магистр Бухиус («Одфельд») и лесничиха Вакерхан или попросту Вакерханша («Хастенбек»). Одна из самых важных особенностей этих героев заключается в том, что они не собственники. У них нет настоящего дома, семьи. Они одиноки и живут обособленно, как бы в стороне от людей: магистр Бухиус – в маленькой келье заброшенного монастыря, под самой крышей, среди книг и своих археологических находок, Вакерхан – в угрюмо возвышающейся над окрестностями старой сторожевой башне, где повсюду видны пучки целебных трав и кореньев. С помощью такого «высокого», над всеми прочими «приподнятого» местоположения их жилищ автору удается подчеркнуть обособленность, необыкновенность этих героев. Оба они – своеобразные изгои общества. Коллеги Бухиуса по школе в монастыре Амелунгсборна посмеивались и даже издевались над его странностями. Их удивляли и забавляли его замкнутый, аскетический образ жизни, книжные интересы, любовь к ископаемым черепкам из его археологической коллекции. Во время переезда школы в новое помещение магистр был «забыт» начальством за ненадобностью и бесполезностью. Человеком не от мира сего считают его и теперешние обитатели Амелунгсборна – хранитель монастыря и его семейство. У Вакерханши в отличие от кабинетной жизни Бухиуса за плечами беспокойное и тревожное прошлое. После трагической смерти мужа, ее единственной опоры, она была вынуждена сама добывать свой хлеб. Став маркитанткой, Вакерханша повидала много человеческой крови и горя, побывала в разных странах и городах. К старости она возвратилась в родные места и теперь живет на положении деревенской знахарки и ворожеи. Главное достояние Бухиуса и Вакерханши – душа, доброе и отзывчивое сердце. Чувствуя это, люди в трудную минуту идут за помощью именно к ним, внешне суровым и нелюдимым. Так, приходят к магистру Бухиусу Висхен и Шельце, Тедель Мюнхгаузен, к Вакерханше – Иоганна и Польд. Автор подчеркивает, что чужое горе становится для этих героев их собственным горем. Жертвуя покоем, житейскими привычками, даже рискуя жизнью, Бухиус и Вакерханша уводят от беды своих юных подопечных.
Союз фактически отживших свой век стариков и молодых, только начинающих свою самостоятельную жизнь героев нужен автору не единственно для выявления характеров главных героев – чудаков. В нем заключена непреходящая и живая связь поколений, позволяющая молодежи перенять от отцов лучшее и которая, по мысли писателя, угасала в современном ему обществе. В повести «Иннерсте» эта мысль звучит открытым текстом: «Они, отцы, в своем XVIII веке, в этом безвременье Семилетней войны, еще умели правильно обходиться со своими заблудшими сыновьями» (С. 25).
Существенной чертой чудаков является их близость природе и любовь к своей малой родине. Бухиус живо интересуется историей родного края, знает самые потаенные уголки окрестных лесов и гор (в одном из них, в пещере Гарца, он прячет своих молодых друзей). С птицами и животными Бухиус общается как с живыми людьми. Например, он подбирает раненого ворона, делит с ним свою скудную пищу, беседует как с равным. Детство и молодость Вакерханши также прошло в лесах Гарца, поэтому она знает и любит их как родной дом. Автор подчеркивает, что в округе нет другого такого человека, который так хорошо знал бы свой край.
Предваряя основное содержание повести «Одфельд», Раабе пишет: «Порою мы
питаем пристрастие к тому, что прочие обыкновенно не принимают всерьез и
считают абсолютно бесполезным и неприменимым в житейских делах. Более того, мы
иногда относимся серьезно к тому, что человечество в своей ежедневной суете
воспринимает как веселое развлечение. О! Мы можем быть очень серьезны в вещах,
которые людям кажутся в высшей степени комичными» (8). В этих словах автора –
ключ к пониманию образов чудаков: отринутые нормальными с точки зрения
обывателя людьми как смешные и никчемные, Бухиус и Вакерханша на самом деле
оказываются самыми разумными, добрыми и человечными. Это мир, в котором они
живут, ослеплен. Утратив подлинные человеческие ценности – чуткость,
сострадание, способность к самопожертвованию, этот мир не видит настоящих
людей. В самих же образах новых героев Раабе заключена важная позитивная
идея повестей о Семилетней войне, с
которой он обращается к современникам. В объединяющем автора, героев и
читателя «мы» звучит надежда и вера писателя в то, что такие люди есть, должны
быть (9).
1.
Германская история в новое и новейшее время. М., 1970.
– Т.1. – С. 354.
2.
Например романы Г. Гедше «До Седана»
(1871), Г. Борна «Железный граф» (1872), Ф. Хаклендера «Военная жизнь в
Пруссии» (1875), Ван Девалля «Северное
сияние, или Борьба за первенство в 1866 году» (1884) и др.
3.
Примерами могут служить обширные исторические труды Т. фон Бернхарди «Фридрих Великий как полководец» (1881-1883),
М. Леманна «Фридрих Великий и причины Семилетней войны»
(1888), а также исторические романы А.Е. Брахфогеля «Адъютант
Фридриха Великого» (1875), Г. Цоллерна
«Политический маневр Фридриха Великого»
(1883), К. Лоде «По приказу короля» (1900) и многие другие.
4.
Известно, что в работе над повестями из истории
Семилетней войны Раабе широко использовал архивные материалы своего деда –
современника этой войны – и в частности подшивки местных газет, среди которых
был и «Хольцминденский еженедельник».
5. Wilhelm Raabe – Buecherei. Erste Reihe. Bd. 7. Berlin – Grunewald, o.J. (1926). – S.19. (Перевод наш). Далее повесть «Иннерсте» цитируется по этому изданию с указанием страницы.
6.
Raabe
W. Hastenbeck. Dr. Auflage. Berlin, 1969. – S.87. (Перевод наш).
7.
В частности, с проблемами, волновавшими А. Стриндберга и Р. Роллана. См. об этом
подробнее в: Kolbe H. Wilhelm Raabe. Vom Entwicklungs- zum Desillusionierungsroman.
Berlin, 1981. – S.142.
8. Wilhelm Raabe – Buecherei. Zweite Reihe. Bd. 13. Berlin, Grunewald, o.J. (1916). – S.17. (Перевод наш).
9.
Характерно, что персоне Фридриха II Раабе практически не уделяет никакого
внимания в повестях из истории Семилетней войны, за исключением того, что его
имя он устами лесничихи Вакерхан («Хастенбек») называет в числе виновников
кровопролитной Семилетней войны. Это было фактом особенно значительным на фоне
безмерных внелитературных и литературных славословий в адрес этого короля.