ЧЕЛОВЕК И ВОЙНА В ПОЗДНИХ ИСТОРИЧЕСКИХ ПОВЕСТЯХ ВИЛЬГЕЛЬМА РААБЕ

 

Е.Н. Золина

Ивановский государственный химико-технологический университет

 

Позднее творчество немецкого прозаика Вильгельма Раабе (1831–1910) при­ходится на последнюю треть XIX века, время стремительного эко­но­ми­чес­ко­го и военного возмужания объединенного в 1871 году германского го­су­дар­ст­ва. Уже к 90-м годам Германия практически догнала по уровню про­мыш­лен­но­го производства Англию, ведущую индустриальную державу Европы, а по во­енной мощи – превзошла все другие европейские страны (1). Экономическое мо­гущество в условиях, когда мир был уже поделен между другими сверх­дер­жа­вами, открывало Германской империи путь к внешней экспансии, к войне за пе­редел мира. В этих условиях основой внутренней идеологической политики  го­сударства стала откровенная пропаганда шовинизма и войны как «благо­род­ней­шей» сферы деятельности человечества. В стране издавались массовыми ти­ра­жами сочинения, в том числе и литературные, воспевавшие победы прус­с­ко­го оружия над Данией (1864-1865), Австрией  (1866), Францией (1870-1871) или ри­совавшие картины грядущей войны, из которой Германия должна была вый­ти властительницей Европы (2). История возвышения Пруссии и особенно дея­тель­ность Фридриха II и Семилетняя война (1756­-1763) также широко ис­поль­зо­вались официальными историками и литераторами в целях оправдания и про­па­ганды экспансионистской политики правящих кругов Германии (3).

Повести Раабе из истории Семилетней войны «Иннерсте», «Одфельд» и «Хас­тенбек» с их ярко выраженной антивоенной направленностью заметно вы­де­ляются на фоне безудержного прославления прусского милитаризма в трудах на­ционалистически настроенных историков и литераторов. Между тем эти ис­то­рические повести  часто выпадают из поля зрения литературоведов, так как аб­солютное большинство (двадцать из двадцати трех) произведений заклю­чи­тель­ного этапа творчества писателя посвящено современной ему  действи­тель­но­сти.

Повесть «Иннерсте» была написана в 1875 году, когда правительственная прес­са подняла очередной «официозный вой о войне» (Ф. Энгельс) в связи с при­нятием во Франции закона об увеличении армии, якобы угрожавшего безо­пас­ности Германии. 1886-1887 годы – время написания повести «Одфельд» – бы­ли периодом новой военной тревоги, на сей раз вызванной заранее сплани­ро­ван­ной германским правительством провокацией на границе с Францией. Кро­ме того, в первой половине 80-х годов было положено начало колониальной экс­пансии Германии в Африке (в 1884 году был захвачен Камерун, в 1885 – вос­точное побережье Африки, район Килиманджаро, Маршалльские острова, часть Новой Гвинеи), что привело к обострению отношений с другими дер­жа­ва­ми и прежде всего с Англией. Из истории известно, что одной из причин Се­ми­летней войны была именно борьба за колонии в Северной Америке и Вест-Ин­дии, развернувшаяся между Англией и Францией. Этот факт получил отра­же­ние в эпиграфе к повести «Одфельд», текст которого был заимствован Раабе из «Хольцминденского еженедельника» за 10 ноября 1787 года: «Судьба Гер­ма­нии всегда была такова, что жители ее, подстрекаемые собственным безрас­суд­ст­вом, принимали участие во всех войнах, более того, она сама часто стано­ви­лась театром кровавых столкновений. Поэтому, когда начались споры за земли вокруг Ориноко, они должны были разрешиться именно на территории Гер­ма­нии, Канада должна была быть завоевана на нашей земле» (4). Повесть «Хас­тен­бек» создавалась с перерывами от 1895 до 1898 года. В это время опасность вой­ны в Европе особенно возросла в связи с появлением военного блока – Трой­ственного союза. Таким образом, выбор в качестве исторического матери­а­ла событий Семилетней войны, которую Раабе считал неправедной, захват­ни­чес­кой, разрушительной для немецкой нации, был продиктован угрозой новой во­енной кампании во славу германского оружия. Судьбы литературных героев, участников и очевидцев Семилетней войны, призваны были стать предуп­реж­де­ни­ем современникам Раабе о неумолимо надвигавшейся новой военной ка­та­ст­ро­фе для немецкого народа, как мыслилось писателю, самой ужасной в его ис­то­рии.

Однако отрицательное отношение Раабе к экспансионистской политике го­сударства, пропаганде войны и, в конечном счете, к милитаристской вер­хуш­ке Германии, как главному источнику военной угрозы, его протест против вой­ны выражаются в поздних повестях писателя не прямо (через описание кон­крет­ных военных действий и их последствий, через рассказчика, осуждающего от лица автора военные бедствия и разрушения и т.п., как это было обычно в дру­гих  исторических произведениях), а опосредованно – и прежде всего через бег­ство героев от и из войны  в мирную жизнь. Так, сын мельника Альбрехт Бо­ден­хаген – герой повести «Иннерсте», в самом начале Семилетней войны завер­бо­вавшийся против воли отца в армию Фридриха II, вскоре дезертирует и воз­вра­щается на мельницу. Обращаясь к отцу со словами: «Мне не до шуток, я сыт по горло войной и бродяжничеством» (5), он умоляет простить его и принять в род­ной дом. Война остается как бы за кадром, и все-таки автор постоянно на­по­ми­­нает о ней. Следы войны на «старой солдатской треуголке, надвинутой на один глаз», точнее говоря, на то, что осталось вместо него и прикрыто черной по­вязкой, на «рваной голубой куртке с засаленными красными обшлагами», на «грязно-желтых штанах и разодранных обмотках» Альбрехта (С. 18).

Война в кличке собаки мельника – Лаудон (это имя австрийского пол­ко­вод­ца времен Семилетней войны), в пустом рукаве друга Альбрехта, капрала Бран­да, в солдатской песенке о Фридрихе II, а также в том, что у Боденхагенов не было традиционной елки на рождество 1759 года, так как «весь Торгаувальд («вальд» – нем. «лес») благодаря стараниям вербовщика полковника Солиньона уп­лыл по Эльбе в счет уплаты 60-ти тысяч новых рекрутов» (С. 37). Осуждение вой­ны заключено в веселой песенке молодой жены Альбрехта, рвущей пет­руш­ку в саду, где «поют птицы, жужжат пчелы, порхают мотыльки» (С. 89), и кото­рой нет никакого дела до баталий у Лигницких высот (14-15 августа 1760 года), упо­мянутых автором как бы невзначай; в горьком признании капрала Бранда: «Вой­на искалечила мне жизнь» (С. 43) и его отеческом наказе своему другу Аль­брехту: «Мы живем в воинственном мире, без тебя и тебе подобных мы дав­но бы уже сожрали друг друга. Так уж устроил господь бог, а уж он-то знает что к чему. А коли так, то оставайся верен своей натуре, содержи в чистоте свой дом, будь доволен тем, что у тебя такая жена, и не суй носа в дела, в ко­то­рых ты ни черта не  смыслишь…» (С. 154).

Герои повести «Одфельд» – горничная Висхен и ее возлюбленный, конюх Шельце, подобно Альбрехту Боденхагену, очень быстро разочаровываются в пре­лестях военной жизни. Тяжело раненый случайной пулей Шельце едва не по­гиб от рук мародеров из английской армии. С трудом удается Висхен с по­мо­щью друзей привести его домой. Теперь Шельце не кажется постылой работа в ко­нюшне и по дому.

Один из героев повести «Хастенбек» художник Польд Вилле также де­зер­тир, ему чудом удается найти лазейку в кольце окружения близ Цевена в 1757 го­ду и скрыться от французов – врагов – и от своих, ибо как дезертиру ему гро­зит смертная казнь. Но не всем героям повестей о Семилетней войне удается сча­стливо избежать суровой военной доли. Словно между делом автор упоми­на­ет о том, как во время битвы при Максене 21 ноября 1759 года бесславно по­гиб от осколка гаубичного снаряда армии маршала Дауна (австрийский полко­во­дец времен Семилетней войны, не раз одерживавший победы над войсками Фрид­риха II) помощник мельника Бартольд Дерриес, тайком, так же, как и Аль­б­рехт Боденхаген, сбежавший с мельницы в поисках веселой жизни («Ин­нер­с­те»). Точно так же нелепо и бессмысленно погибает Тедель Мюнхгаузен, герой по­вести «Одфельд». Еще одной жертвой войны становится Бальтазар Уттен­бер­гер («Хастенбек»), швейцарец по национальности, воевавший в качестве наем­ни­ка во французской армии. В этом факте (Уттенбергер воевал на противной Гер­мании стороне) проявляется авторское понимание Семилетней войны как вой­ны несправедливой и ненужной народам воюющих государств. Только в до­ме абсолютно чужих ему, но сострадательных, «человечных» людей этот оди­но­кий и беспомощный старик вдруг понимает, что вся его жизнь была на­прас­ной и что жил он, не зная, что «в этом хаосе есть отцы и матери, добрая дружба и милосердие» (6).

Среди персонажей повестей о Семилетней войне нет героев-борцов, ко­то­рые с оружием в руках отстаивают свободу родины и народа. Попытки героев при­нять участие в жизни «большого» воюющего мира  даже из высоких по­буж­де­ний (например, Тедель Мюнхгаузен в начале действия рвется в бой с фран­цу­за­ми-поработителями) заканчиваются либо горьким разочарованием, либо их бес­цельной гибелью.

Таким образом, в повестях о Семилетней войне Раабе, отказавшись от не­по­средственного изображения разрушений и ужасов войны, сумел тем не менее по­казать  пагубное воздействие войны на человека. Герой-дезертир последних ис­торических повестей Раабе дал ему возможность выразить протест против вся­кой войны вообще и вплотную подойти к решению проблем, волновавших ми­ровую литературу конца XIX века (7). Значение подобной формы ли­те­ра­тур­но­го протеста и неприятия войны как способа человеческого бытия трудно пе­ре­оценить в атмосфере милитаристского угара Германии накануне новой вой­ны.

В системе персонажей поздней исторической прозы Раабе есть еще одна при­мечательная группа героев – это капрал Бранд («Иннерсте), служанка Вис­хен («Одфельд»), пастор Штеренфреден из деревни Деренталь и семья Холь­ни­ке­ров – пастор и пасторша из деревни Боффцен и их приемная дочь Иоганна («Хас­тенбек»). Это так называемые «Augenmenschen» – нем. «зрячие люди». Всех их объединяет способность  увидеть  и почувствовать горе ближнего, по­мочь ему в трудную минуту словом участия, утешения или ободрения, по­силь­ным конкретным делом, т.е. то человеческое качество, которое, по мысли Раа­бе, исчезало в современном ему обществе. Так, Хольтникеры, например, под­би­рают раненого Уттенбергера, ухаживают за немощным «врагом». Они же ук­ры­ва­ют у себя дезертира Польда Вилле и помогают ему оправиться от ран. Самым ак­тивным центром милосердия в семье Хольтникеров оказывается Иоганна. Имен­но она обнаружила раненого Уттенбергера и упросила родителей прию­тить бездомного Польда. Не случайно близкие называют ее ласково «Bienchen», «Immeke» – нем. «пчелка». Ради Польда, которого она любит, девушка жерт­ву­ет надежной крышей над головой, заботливыми родителями, т.е. тем, что осо­бен­но ценно в тревожное военное время.

И уж совсем новыми для исторических повестей Раабе являются образы чу­даков – магистр Бухиус («Одфельд») и лесничиха Вакерхан или попросту Ва­кер­ханша («Хастенбек»). Одна из самых важных особенностей этих героев за­клю­чается в том, что они не собственники. У них нет настоящего дома, семьи. Они одиноки и живут обособленно, как бы в стороне от людей: магистр Бухиус – в маленькой келье заброшенного монастыря, под самой крышей, среди книг и своих археологических находок, Вакерхан – в угрюмо возвышающейся над ок­ре­стностями старой сторожевой башне, где повсюду видны пучки целебных трав и кореньев. С помощью такого «высокого», над всеми прочими «припод­ня­того» местоположения их жилищ автору удается подчеркнуть обособ­лен­ность, необыкновенность этих героев. Оба они – своеобразные изгои общества. Коллеги Бухиуса по школе в монастыре Амелунгсборна посмеивались и даже из­девались над его странностями. Их удивляли и забавляли его замкнутый, ас­ке­тический образ жизни, книжные интересы, любовь к ископаемым черепкам из его археологической коллекции. Во время переезда школы в новое поме­ще­ние магистр был «забыт» начальством за ненадобностью и бесполезностью. Че­ло­веком не от мира сего считают его и теперешние обитатели Амелунгсборна – хра­нитель монастыря и его семейство. У Вакерханши в отличие от кабинетной жиз­ни Бухиуса за плечами беспокойное и тревожное прошлое. После траги­чес­кой смерти мужа, ее единственной опоры, она была вынуждена сама добывать свой хлеб. Став маркитанткой, Вакерханша повидала много человеческой крови и горя, побывала в разных странах и городах. К старости она возвратилась в род­ные места и теперь живет на положении деревенской знахарки и ворожеи. Глав­ное достояние  Бухиуса и Вакерханши – душа, доброе и отзывчивое серд­це. Чувствуя это, люди в трудную минуту идут за помощью именно к ним, внеш­не суровым и нелюдимым. Так, приходят к магистру Бухиусу Висхен и Шель­це, Тедель Мюнхгаузен, к Вакерханше – Иоганна и Польд. Автор подчер­ки­вает, что чужое горе становится для этих героев их собственным горем. Жерт­вуя покоем, житейскими привычками, даже рискуя жизнью, Бухиус и Ва­кер­ханша уводят от беды своих юных подопечных.

Союз фактически отживших свой век стариков и молодых, только начи­наю­щих свою самостоятельную жизнь героев нужен автору не единственно для вы­явления характеров главных героев – чудаков. В нем заключена непрехо­дя­щая и живая связь поколений, позволяющая молодежи перенять от отцов луч­шее и которая, по мысли писателя, угасала в современном ему обществе. В по­вести «Иннерсте» эта мысль звучит открытым текстом: «Они, отцы, в своем XVIII веке, в этом безвременье Семилетней войны, еще умели правильно об­хо­дить­ся со своими заблудшими сыновьями» (С. 25).

Существенной чертой чудаков является их близость природе и любовь к своей малой родине. Бухиус живо интересуется историей родного края, знает са­мые потаенные уголки окрестных лесов и гор (в одном из них, в пещере Гар­ца, он прячет своих молодых друзей). С птицами и животными Бухиус обща­ет­ся как с живыми людьми. Например, он подбирает раненого ворона, делит с ним свою скудную пищу, беседует как с равным. Детство и молодость Вакер­хан­ши также прошло в лесах Гарца, поэтому она знает и любит их как родной дом. Автор подчеркивает, что в округе нет другого такого человека, который так хорошо знал бы свой край.

Предваряя основное содержание повести «Одфельд», Раабе пишет: «По­рою мы питаем пристрастие к тому, что прочие обыкновенно не принимают всерьез и считают абсолютно бесполезным и неприменимым в житейских де­лах. Более того, мы иногда относимся серьезно к тому, что человечество в сво­ей ежедневной суете воспринимает как веселое развлечение. О! Мы можем быть очень серьезны в вещах, которые людям кажутся в высшей степени ко­мич­ными» (8). В этих словах автора – ключ к пониманию образов чудаков: от­ри­нутые нормальными с точки зрения обывателя людьми как смешные и ник­чем­ные, Бухиус и Вакерханша на самом деле оказываются самыми разумными, доб­рыми и человечными. Это мир, в котором они живут, ослеплен. Утратив под­линные человеческие ценности – чуткость, сострадание, способность к са­мо­пожертвованию, этот мир не видит настоящих людей. В самих же образах но­вых героев Раабе заключена важная позитивная идея  повестей о Семилетней войне, с которой он обращается к современникам. В объединяющем автора, ге­роев и читателя «мы» звучит надежда и вера писателя в то, что такие люди есть, должны быть (9).

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1.      Германская история в новое и новейшее время. М., 1970. – Т.1. – С. 354.

2.      Например романы Г. Гедше  «До Седана» (1871), Г. Борна «Железный  граф» (1872), Ф. Хаклендера «Военная жизнь в Пруссии» (1875), Ван Девалля  «Се­вер­ное сияние, или Борьба за первенство в 1866 году» (1884) и др.

3.      Примерами могут служить обширные исторические труды Т. фон Бернхарди  «Фридрих Великий как полководец» (1881-1883), М. Леманна  «Фридрих Ве­ли­кий и причины Семилетней войны» (1888), а также исторические романы А.Е. Брахфогеля  «Адъютант Фридриха Великого» (1875), Г. Цоллерна  «По­ли­тический маневр Фридриха Великого» (1883), К. Лоде  «По приказу ко­ро­ля» (1900) и многие другие.

4.      Известно, что в работе над повестями из истории Семилетней войны Раабе ши­роко использовал архивные материалы своего деда – современника этой вой­ны – и в частности подшивки местных газет, среди которых был и  «Хольц­минденский еженедельник».

5.      Wilhelm Raabe – Buecherei. Erste Reihe. Bd. 7. Berlin – Grunewald, o.J. (1926). – S.19. (Перевод наш). Далее повесть «Иннерсте» цитируется по этому изда­нию с указанием страницы.

6.      Raabe W. Hastenbeck. Dr. Auflage. Berlin, 1969. – S.87. (Перевод наш).

7.      В частности, с проблемами, волновавшими А. Стриндберга и Р. Роллана. См. об этом подробнее в: Kolbe H. Wilhelm Raabe. Vom Entwicklungs- zum Desillusionierungsroman. Berlin, 1981. – S.142.

8.      Wilhelm Raabe – Buecherei. Zweite Reihe. Bd. 13. Berlin, Grunewald, o.J. (1916). – S.17. (Перевод наш).

9.      Характерно, что персоне Фридриха II Раабе практически не уделяет ни­ка­ко­го внимания в повестях из истории Семилетней войны, за исключением того, что его имя он устами лесничихи Вакерхан («Хастенбек») называет в числе ви­новников кровопролитной Семилетней войны. Это было фактом особенно зна­чительным на фоне безмерных внелитературных и литературных славо­сло­вий в адрес этого короля.