Между центром и периферией: Формирование социально-психологического климата регионального центра в современной России

УДК 316.422

МЕЖДУ ЦЕНТРОМ И ПЕРИФЕРИЕЙ: ФОРМИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КЛИМАТА РЕГИОНАЛЬНОГО ЦЕНТРА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Клейман М.Б.

Ивановский государственный химико-технологический университет

Одной из глобальных проблем современной цивилизации является нарастающий разрыв в уровне и качестве жизни между центром (ядром) и периферией. Данная проблема достаточно остро даёт о себе знать и в современном российском обществе. В статье сделана попытка её анализа на материале двух крупных городов Центра России – Иванова и Ярославля.

Концепции регионального развития, разработанные во второй половине ХХ столетия Дж. Фридменом, У. Алонсо, А.Г. Франком, В. Молле и целым рядом других исследователей, строятся на противопоставлении двух ключевых понятий: «центр» («ядро») и «периферия». Первое означает место генерирования технологических, социальных и других инноваций, тогда как последнее – среду их распространения, ход которых зависит от уровня и интенсивности контактов с центром. Такое разделение функций обычно сопряжено с различиями в концентрации и интенсификации деятельности, в её видовом составе, в управленческой иерархии территорий, в уровне их развития в целом. Данная проблема приобретает особую остроту в современном российском обществе.

90-е годы XX столетия были отмечены резким ослаблением экономических, социальных и культурных связей между различными регионами России. Как следствие, огромный разрыв между центром и периферией, характерный и для предыдущих периодов отечественной истории, приобрёл ещё более острые формы. Сегодня «произошло расслоение городов на «фаворитов» и «неудачников» [3, c. 153].

Данное расслоение особенно ярко проявляется на уровне региональных центров, которые в силу своего административного статуса призваны служить своеобразным связующим звеном между центром и периферией. Именно в развитии «столицы» региона общие тенденции развития той или иной республики, области или края находят своё наиболее яркое воплощение. В положении «фаворитов» («ядра») оказались крупные многофункциональные промышленные центры, а также «столицы» нефте- и газодобывающих регионов. В результате, определённая часть крупных региональных центров (Самара, Екатеринбург, Ростов-на-Дону, Краснодар и целый ряд других городов) по уровню и качеству жизни сегодня вплотную приближается к традиционным российским «фаворитам» - Москве и Санкт-Петербургу. Роль же «неудачников» («периферии») в результате непродуманного проведения экономических реформ была уготована монофункциональным региональным центрам: текстильным, угольным, горнорудным ... Узкая специализация подобных городов в значительной мере лишила их свободы экономического маневра.

Однако, применяя системный подход к анализу особенностей инновационной среды того или иного поселения, уместно предположить, что сама по себе экономика является лишь результатом адаптации различных социальных групп к определённым природно-климатическим и историческим условиям, в которых осуществляется развитие социума.

Яркой иллюстрацией подобного предположения служит, на наш взгляд, сравнение ситуации, сложившейся в центрах двух соседних регионов: Иванове и Ярославле. Чуть более 100 километров разделяет эти города, но даже стороннему наблюдателю бросается в глаза резкое различие уровня и качества жизни в них.

В настоящее время нами проводится исследование, основанное на использовании модифицированного варианта методики «Незаконченные предложения» и посвящённое сравнительному анализу особенностей социально-психологического климата Иванова и Ярославля. На сегодняшний день уже опрошено 158 человек: 83 респондента живут в Иванове, а 75 – в Ярославле; все они являются студентами ивановских и ярославских вузов.

В целом молодые ярославцы чувствуют свою непосредственную причастность к судьбе своего города, готовы развивать и обогащать богатые традиции экономической и культурной жизни Ярославля. 67 % опрошенных нами студентов после окончания вуза планируют остаться жить и работать в этом городе. В Иванове же молодые люди испытывают по отношению к своему городу противоречивые чувства. Любя свою «малую Родину», опрошенные нами студенты в то же время переживают достаточно сильное ощущение отчуждения, а также состояние фрустрации, вызванное осознанием их неспособности как-то повлиять на улучшение обстановки в своём городе. 64% процента респондентов после окончания вуза планируют жить и работать в других регионах России.

Разумеется, размер выборки пока не позволяет нам делать сколь либо значительные обобщения, тем более, что наше исследование ещё продолжается. Однако данные результаты, на наш взгляд, позволяют сделать предположение о более благоприятном социально-психологическом климате Ярославля по сравнению с Ивановом. Это, в свою очередь, лишний раз свидетельствует о всё более углубляющемся разрыве между центром и периферией в современной России.

Конечно, если сравнивать Иваново и Ярославль, нельзя не обратить внимание на специфику формирования традиций этих городов.

Уместно допустить, что выгодное географическое положение Ярославля на пересечении важнейших водных и сухопутных торговых путей России обусловило развитие города как открытой системы, одного из значительных «очагов» модернизационных процессов в нашей стране. Это, в свою очередь, предопределило традиционную толерантность его жителей, их восприимчивость к инновациям. Не случайно, именно здесь в 1750 г. Ф.Г. Волковым был создан первый в России профессиональный театр, а в начале XIX столетия открылось одно из первых высших учебных заведений нашей страны – Демидовский юридический лицей.

Разумеется, «розовый, оптимистический взгляд на историю одного из древнейших городов России» [6, c. 34], от которого ещё во второй половине XIX столетия предостерегал исследователя выдающийся писатель, публицист и историк Л.Н. Трефолев, явно не соответствует исторической реальности. Развитие города носило сложный и противоречивый характер. В 1877 г. Л.Н. Трефолев отмечал: «Сто двадцать лет назад Ярославль был далеко не похож на тот благоустроенный город, каким он является в настоящее время. Это был город, носивший на себе множество отпечатков старой, допетровской Руси. Улицы, неправильно расположенные и, по большей части, узкие, утопали весной и осенью в грязи <…> … Тогда во всём городе было только 43 каменных дома <…> Жили ярославцы, как уже замечено, вообще грязновато. О гигиенических условиях никто не заботился… По городу в летнее время бродил домашний скот; не мощеные улицы и площади, покрытые травой, давали коровам и лошадям отличный подножный корм…» [16, c. 37-38].

Ситуация стала меняться во второй половине XVIII, в период «просвещённого абсолютизма» Екатерины II. Немалую роль здесь сыграл видный государственный деятель екатерининской эпохи А.П. Мельгунов (1722 – 1788), бывший в конце XVIII века ярославским губернатором. Именно в период его губернаторства Ярославль стал застраиваться по регулярному плану, сохранившему свои очертания и поныне. В городе стали развиваться образование, наука и культура, что придало дополнительный импульс развитию Ярославля во второй половине XIX века, после отмены крепостничества.

В советский период Ярославль не остался в стороне от урбанизационных процессов, характерных для всей страны. Однако отношение официальных властей к городу как к «провинции», олицетворяющей, скорее, прошлое, а не будущее нашей страны (определённую роль здесь сыграл антибольшевистский мятеж июля 1918 г.), имело и некоторые позитивные последствия. Во многом благодаря данному обстоятельству удалось сберечь уникальный архитектурный облик центральной части города. Кроме того, выгодное географическое положение города и в этот исторический период продолжало играть свою позитивную роль: не претендуя на роль идеологического символа, Ярославль, тем не менее, не только сохранил, но и укрепил статус полифункционального, крупного промышленного центра. В годы, когда официальные власти склонны были рассматривать Ярославль лишь как ничем не приметный областной центр, мало подходящий для создания «образцовой» модели «города будущего», сохранилась и традиционная восприимчивость его жителей ко всем прогрессивным инновациям в сфере науки и культуры.

Данные особенности инновационной среды в совокупности со структурой промышленности города, соответствующей приоритетным направлениям развития современной российской экономики, в 90-е гг. ХХ столетия во многом повлияли на относительно благоприятные стартовые возможности Ярославля для вхождения в рыночную экономику, превращение его в один из ведущих городов России с точки зрения уровня и качества жизни. Относительное благополучие (по российским меркам) Ярославля отодвигает в сознании многих представителей т.н. «дотационных регионов» на второй план многочисленные проблемы, стоящие перед городом (загрязнение окружающей среды, рост преступности, алкоголизма и наркомании, разрыв между богатством и бедностью и т.д.).

В этом кроется основное отличие современных урбанизационных процессов, с одной стороны, в России и, с другой, в странах Западной Европы и Северной Америки. По мнению Ф. Зимбардо, «городская жизнь имеет много преимуществ, таких, как большая доступность искусства, образования и развлечений. Но для многих городских жителей серьёзные проблемы, которые также являются частью городской жизни, перевешивают эти преимущества, и всё больше и больше людей в поисках лучшей жизни переезжают в пригороды и сельскую местность» [5, c. 283]. Однако необходимо учесть, что в развитых странах не существует столь серьёзного разрыва между центром и периферией, который был традиционно характерен для России. Развитая система коммуникаций, транспортная сеть, отсутствие серьёзной разницы в уровне жизни, доступность достижений современной цивилизации и за пределами крупных городов приводят к тому, что малые и средние поселения представляются более привлекательным местом с точки зрения качества жизни. Однако в России с её достаточно ощутимым разрывом между центром и периферией крупные города настолько выделяются на фоне всей остальной страны, что именно они представляются символом «лучшей жизни», т.е. относительно высокого уровня доходов. Попытки ограничить приток переселенцев в эти «оазисы» относительного благополучия при помощи административных мер (нынешняя система регистрации сохраняет многие черты советского режима прописки) приводят лишь к тому, что данные процессы приобретают нелегальный характер, зачастую находясь под контролем криминальных структур. Многочисленные переселенцы, лишённые возможности регистрации и поэтому абсолютно бесправные, вынуждены соглашаться практически на любые условия труда, а зачастую – и на занятие противозаконной деятельностью (проституция, наркоторговля, попрошайничество).

Всё сказанное имеет прямое отношение и к ситуации в Ярославле. Город, в советское время сам служивший источником пополнения рядов столичных «лимитчиков», сегодня становится всё более притягательным для многочисленных переселенцев из менее благополучных в экономическом и социальном отношении регионов России, а также стран СНГ. Эту ситуацию используют в своих интересах и люди с недобрыми намерениями. Например, одна из газет, издающихся в Иванове, с завидным постоянством из номера в номер открыто публикует многочисленные объявления с предложениями «высокооплачиваемой работы в Ярославле для симпатичных девушек». Данный пример, на наш взгляд, наглядно иллюстрирует, насколько пагубно влияет на криминогенную ситуацию и нравственное состояние общества резкий разрыв в уровне и качестве жизни между центром и периферией, а также попытки решать эту проблему сугубо административными методами, не устраняя её глубинные причины. Впрочем, точно так же ужесточение процедуры получения въездных виз в странах Западной Европы и Северной Америки (вполне объяснимое после терактов 11 сентября 2001 г в США и последующих актов насилия в Западной Европе) отнюдь не устраняет саму причину массового наплыва иммигрантов – растущую нищету и безысходность положения большей части человечества…

Развитие инновационной среды Иванова, на наш взгляд, также обусловлено сложной и противоречивой, несмотря на его относительную «молодость», историей города. Пожалуй, утверждение о том, что именно здесь основные тенденции развития российского общества традиционно выражались (и до сих пор продолжают выражаться) в своей наиболее концентрированной и зримой форме, вовсе не является метафорическим. Благодаря сочетанию целого ряда географических, исторических, социально-экономических, демографических и социально-культурных факторов основные противоречия, определявшие (и по сей день определяющие) ход развития России, в Иванове проявлялись особенно ярко.

Бывшее крепостное село, преобразованное в город в 1871 г., традиционно представляло собой замкнутую социальную систему с характерной для крестьянской общины недоверчивостью ко всему иному, чужому, непонятному. Географическая близость к Москве причудливо сочеталась с изолированностью села, а впоследствии - города, вызванной его расположением в стороне от важнейших торговых путей России. Однако здесь традиционно был развит ткацкий промысел, что отличало Иваново от большинства других деревень и сёл, и способствовало его превращению в важнейший текстильный центр России. Об этом косвенно свидетельствует, например, такой факт: годовой оброк в селе Иваново в конце ХVIII столетия составлял в среднем 8 рублей 35 копеек – тогда как в целом по России он составлял около 5 рублей. И дело не в том, что владелец села, граф Н.П. Шереметьев, был более жестоким, чем другие помещики. Просто средний уровень жизни ивановских крестьян был выше, чем в соседних деревнях и сёлах [1, c. 15]. Это, на наш взгляд, обусловило многие социально-психологические особенности жителей Иванова уже в первые века существования села. С одной стороны, здесь действовала прочно укоренившаяся во время крепостной неволи привычка крестьян не очень выделяться из общей массы и быть «как все» [2, c. 17]. Но, с другой стороны, растущая концентрация богатства в руках, по крайней мере, верхушки сельского «мира» порождала ощущение собственного превосходства. Это приводило к своеобразному кризису идентичности личности. На подобное явление в рамках небольших поселений, неожиданно столкнувшихся с бурным развитием промышленности, уже в 80-е гг. XX столетия обратил внимание американский социолог У. Фройденбург [10, с. 697-705]. Его выводы имеют определённое значение для анализа подобных явлений и в других странах (разумеется, со значительной поправкой на традиции, историческую и социокультурную специфику этих стран). Одной из форм компенсации (или сверхкомпенсации) данного кризиса, на наш взгляд, является подчёркнутая демонстративность поведения, стремление как можно громче заявить о себе. Поэтому отнюдь не случайно в XYIII веке бытовала пословица: «Богат и хвастлив, как ивановский мужик». Эта традиция в дальнейшем получила своё дальнейшее развитие. Во второй половине XIX века фабричный рабочий порой отказывал себе в самом необходимом, чтобы купить приличный наряд и выглядеть в праздник «не хуже людей» [2, c. 50].

В отличие от Ярославля с его значительным «удельным весом» интеллигенции, купечества и духовенства в социальной структуре города (при благоприятном развитии событий эти слои населения могли бы составить основу российского «среднего класса»), Иваново населяли преимущественно вчерашние крестьяне, большинство из которых обеднели и стали наёмными рабочими на текстильных фабриках. Всё это обусловило особую остроту социально-классовых противоречий в Иваново-Вознесенске (так назывался город до 1932 г.). По свидетельству современников, датируемому началом XX столетия, «классовые противоречия здесь обнажены до мозга костей: рабочие, угнетённые до последней степени, с одной стороны, и капиталисты-фабриканты, пропитанные самыми грубыми эксплуататорскими инстинктами, - с другой, не имеют между собой никаких переходных слоёв, какие существуют в культурных центрах в лице «общества» «интеллигенции», учащейся молодёжи» [8, c. 173]. Не случайно, именно здесь в 1905 г. был создан первый в России Совет уполномоченных, который справедливо считается прообразом Советской власти. Он в основном воспроизводил важнейшие черты традиционного механизма осуществления власти в рамках сельской общины. Большевики рассматривали Иваново как «город будущего», и после победы Советской власти предприняли попытку создать здесь реальную модель подобного города, которая служила бы образцом для всей страны.

Эта попытка дала неоднозначные результаты. В советский период была создана уникальная вузовская среда города, пожалуй, не имеющая аналогов в России. Данные обстоятельства создают объективные возможности для благоприятного развития инновационной среды Иванова, превращения его в современный наукоград. В этом отношении Иваново имеет определённые преимущества по сравнению с Ярославлем, относительное благополучие которого во многом определяется зависимостью от пресловутой «нефтяной трубы»: на уязвимость подобного варианта развития города обращалось внимание в исследованиях зарубежных учёных [9, с. 1204-1227].

Однако вузовская среда до сих пор так и не стала социообразующим ядром, определяющим основные тенденции развития города. На наш взгляд, это во многом объясняется традиционной монофункциональностью экономики города. Уместно предположить, что преимущественный акцент на развитие Иванова как текстильного центра России, в целом сохранившийся и в советское время (хотя попытки исправить данную ситуацию предпринимались неоднократно), не только ограничил свободу экономического маневра в постсоветский период. Данное обстоятельство существенно повлияло и на сохранение архаичных неформальных инструментов межличностного и социального взаимодействия, влияния и контроля, характерных для крестьянской общины. Ещё в конце XIX века Э. Дюркгейм пришёл к выводу о том, что именно разделение труда делает людей непохожими друг на друга и повышает значение отдельно взятого человека [4, c. 256-309]. Логично допустить, что монофунциональность экономики Иванова, напротив, способствовала сохранению культурно-типологической однородности населения города. Для экстенсивного развития текстильной промышленности требовалось большое количество работников, преимущественно низкой квалификации, значительную часть которых составляли женщины (отсюда – по сей день достаточно распространённое в России, да и за её пределами, стереотипное представление об Иванове как о «городе невест»). Как отмечалось ранее, огромный наплыв «раскрестьяненных крестьян» в советский период был характерен практически для любого крупного города нашей страны. Однако в Иванове, на наш взгляд, эти процессы проявлялись особенно зримо. С одной стороны, для города по сей день характерны многие типичные черты сельского социума, что проявляется даже в пространственной организации городской среды с её разбросанностью, некомпактностью, отсутствием чётко оформленного центра (наподобие площадей Богоявления, Волкова и Красной, Волжской и Которосльной набережных в Ярославле). Но, с другой стороны, пожалуй, ни в одном другом крупном городе Центральной России не делались столь активные попытки «разрушить всё до основания» и начать жизнь при социализме «с чистого листа». Здесь напрашиваются определённые аналогии разве что с многочисленными городами-новостройками Сибири и Дальнего Востока. Но, если эти города создавались практически «на пустом месте», то в Иванове наблюдалось причудливое сочетание утопии с достаточно устойчивой традицией. В отличие от Ярославля, город играл роль своеобразного идеологического символа, Родины Первого Совета. Создавалось впечатление, что в многообразной и богатой традиции города единственным элементом, заслуживающим внимания, оставались «революционные традиции ивановских ткачей». Это ещё более обостряло характерный для жителей города кризис идентичности. Кроме того, данное обстоятельство создавало питательную почву для более яркого и зримого по сравнению с другими крупными городами проявления «квазитрадиционности» как характерной приметы повседневной жизни российского социума в советский, да и в постсоветский, период. Культурно-типологиче-ская однородность населения Иванова до сих пор обусловливает преобладание в городе директивного типа воздействия традиции на процесс социализации личности, при которой человеку очень трудно оставаться не таким, как все. Перефразируя утверждение Ст. Милграма, уместно предположить, что стигматизированным людям в Иванове просто невозможно жить, не находясь под постоянным внимательным наблюдением [12, c. 293]. Стигмой (т.е. физическим или социальным признаком, дискредитирующим личность или группу) может стать даже малейшее отклонение от жестких поведенческих стереотипов. Социально желательными для максимально успешной адаптации к условиям социокультурной среды города являются черты «авторитарной личности», что особенно ярко проявляется сегодня, в условиях «новорусского капитализма».

Одним из подтверждений данного предположения могут служить результаты проводимого нами контент-анализа рекламных сообщений, звучащих на волнах радиостанций Иванова и Ярославля, вещающих в FM-диапазоне. Мы обратили внимание на использование некоторых паравербальных (тембр, интонация, мелодика, громкость речи) и вербальных средств передачи информации (определённые смысловые единицы). Анализ данного материала позволяет предположить, что большинство рекламных сообщений, звучащих на радиостанциях Ярославля, отличаются ровной интонацией, вокализацией голоса, скоростью речи говорящего. Что касается вербальных средств, то их использование ставит своей целью преимущественно информирование о товарах и услугах, предлагаемых различными фирмами и организациями города. Данная информация достаточно нейтральна в стилистическом отношении, и, следовательно, в отношении образа потенциального потребителя: она акцентирует внимание в основном на свойствах самих товаров и услуг, а также на местонахождении их производителей. При анализе же рекламных сообщений, звучащих на волнах ивановских радиостанций, выявляются достаточно существенные различия. Используемые паравербальные средства характеризуются интонацией, вокализацией, скоростью речи, характерными для вербальной агрессии. Что же касается самих вербальных средств передачи информации, то здесь используются определённые стилистические смысловые единицы, создающие образ потенциального потребителя товаров и услуг. Приведём некоторые примеры: «Пришла весна – заедь в «Мост-авто», «Подарок для мужика», «В кармане бабки, на ногах тапки, на шоссе машины, в «Шинтрейде» - шины». Или такое сообщение: «О, смотри, какая! Формы, линии… Идеальна! Небось, и цена вполне? Имя бы узнать! И телефончик!» Таким оригинальным образом рекламируются… глушители для автомобилей! Подобное сочетание паравербальных и вербальных средств передачи информации формируют социально желательный идеал авторитарной личности. В данном случае он выражается в образе «крутого» «нового русского», не отягощённого образованием и воспитанием, вульгарного и развязного, для которого буквально всё в жизни продаётся и покупается. Сами же деньги являются лишь инструментальным средством, позволяющим лишний раз подчеркнуть свой социальный статус и добиться власти над людьми.

На подобное явление обратила внимание греческая журналистка А. Фиада. Пытаясь выделить наиболее характерные социально-психологичес-кие особенности своих соотечественников, она отмечает: «…деньги ублажают непомерно раздутое эго новой буржуазии, и та пытается афишировать имеющееся количество денег автомобилями, мехами и другими приобретениями. Это невинное желание повыпендриваться вполне объяснимо – большинство горожан покинули свои деревни ради больших городов лишь 50-60 лет назад, и их урбанистический менталитет [здесь было бы более уместно употребить термин “ментальность” – М.К.] ещё не успел сформироваться - понадобится ещё, по меньшей мере, два поколения, чтобы они стали настоящим средним классом» [18, c. 23].

Россия и Греция – страны со схожими культурными традициями, основанными на православии и византийском духовном наследии – демонстрируют очевидное сходство и в отношении модернизационных процессов. И в России, и в Греции они носили «взрывной» характер: сравнительно короткий исторический период ХХ столетия был отмечен масштабными социальными изменениями. Разумеется, по сравнению с Грецией, данные процессы в России носили более радикальный характер, во многом иными были и их социальные последствия. Однако отмеченный А. Фиадой кризис идентичности личности в той или иной мере является общим для наших двух стран. Особенно это касается Ивановской области, где процессы, характерные для всей нашей страны, проявляются, как уже отмечалось, наиболее наглядно и зримо. Кроме того, кризис идентичности и в предыдущие исторические периоды был достаточно типичным для жителей Иванова.

Уместно предположить, что отмеченное А. Фиадой «невинное желание повыпендриваться» выражается в отмеченной нами подчёркнуто агрессивной манере подачи рекламной информации на радиостанциях Иванова. Подобное явление, на наш взгляд, является одной из форм демонстративности поведения личности и социальной группы, выступающей как внешнее выражение кризиса идентичности. Её правомерно рассматривать в качестве компенсации (или сверхкомпенсации) ощущения собственной незначительности, возникающего в результате утраты привычного жизненного уклада при стремительной, «взрывной» модернизации (об этом мы уже имели повод упомянуть). Как следствие, традиционный архетип Настоящего Мужика приобретает в рекламных сообщениях ивановских радиостанций форму этакого «мачо в новорусском стиле».

Что же касается Ярославля, то особенности традиции города, развивавшегося в качестве одного из «очагов» модернизационных процессов, формирования «среднего класса» в российском обществе, обусловили относительно устойчивую укоренённость урбанистической ментальности. Социально желательный идеал личности, характерный для Ярославля, в целом ориентирован, как мы уже имели повод отметить, на самодостаточность и толерантность. Кроме того, современная социально-экономическая ситуация в городе, относительно высокий, по российским меркам, уровень жизни и социальной защищённости делают во многом бессмысленным демонстративное афиширование собственного богатства. Данные аспекты проблемы нуждаются в более глубоком и всестороннем анализе в ходе дальнейшего изучения социально-психологического климата города.

Отток из Иванова наиболее образованных и квалифицированных выпускников вузов тормозит развитие инновационной среды города. И напротив, привлекательность Ярославля, на наш взгляд, вызвана не только относительно высоким, по российским меркам, уровнем жизни. Анализ социально-психоло-гического климата города, по крайней мере, в сравнении с Ивановом, на наш взгляд, достаточно наглядно иллюстрирует следующее предположение Ст. Милграма: «В больших городах для проявления индивидуальности и даже эксцентричности создаются более благоприятные условия…» [5, c. 293]. Поэтому уместно допустить, что приток в Ярославль талантливых молодых людей обусловлен и более высоким качеством жизни, т.е. более широкими возможностями самореализации личности, достижения не только материального, но и духовного благополучия.

Всё это ещё больше усиливает социально-экономическое неравенство Иванова и Ярославля.

Вместе с тем, именно сегодня, в условиях осуществления разумной региональной и федеральной политики, Иваново имеет реальные шансы превратиться в центр разработки и использования новых наукоёмких технологий. Это неизбежно повлечёт за собой приток в экономику Ивановской области столь необходимых инвестиций. Косвенным подтверждением того, что подобные тенденции уже намечаются, служит стремительный рост цен на недвижимость в Иванове в 2005-2006 гг. При всей сложности и противоречивости подобного явления оно, на наш взгляд, всё же свидетельствует о растущей привлекательности нашего города.

Так или иначе, решение данных проблем невозможно без постоянного и всестороннего мониторинга социально-психологического климата того или иного поселения.

ЛИТЕРАТУРА

1. Балдин К.Е., Семененко А.М. Иваново: история и современность. Иваново, 1996.

2. Балдин К.Е. Яков Гарелин: предприниматель, историк, меценат. М., 1993.

3. Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. М., 2001.

4. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Западноевропейская социология Х1Х – ХХ веков. М., 1997.

5. Пайнс Э., Маслач К. Практикум по социальной психологии. СПб.: Питер, 2000.

6. Трефолев Л.Н. Исторические произведения. Ярославль, 1991.

7. Фиада А. Эти странные греки. М., 2000.

8. Экземплярский П.М. История города Иванова. Часть 1. Иваново, 1958.

9. Feagin, Joe R. 1985. “ The Global Context of Metropolitan Growth: Houston and the Oil Industry”. American Journal of Sociology 90 (6).

10. Freudenburg W.R. 1984. “Boomtown’s Youth: The Differential Impacts of Rapid Community Growth on Adolescents and Adults”. American Sociological Review. 49 (October).