М.Б.Клейман

ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КЛИМАТА СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ГОРОДА

В данной статье анализируются основные теоретические аспекты исследования социально-психологического климата поселения, которое, в свою очередь, рассматривается в качестве одного из важнейших институтов социализации личности. Обращается внимание на ряд «классических» теоретических разработок отечественных и зарубежных учёных (Ст. Милграм, Б. Д. Парыгин), а также на необходимость переосмысления данных концепций с учётом реалий современного мира. Анализируются результаты сравнительного исследования социально-психологического климата двух крупных городов Центральной России – Иванова и Ярославля.

Социализация личности в условиях системных социальных изменений характеризуется многообразием форм взаимодействия и взаимовлияния различных институтов (агентов) данного процесса. В этой связи особую актуальность приобретает проблема определения характера и особенностей взаимодействия социально-психологических процессов на микро- и макроуровне. Уместно допустить, что подобное взаимодействие осуществляется преимущественно в пространственно-временных рамках поселения или населённого пункта: деревни, села, хутора, станицы, посёлка, города и т. д. При определённых условиях (замкнутость, однородность этнического состава населения, являющегося в данной стране национальным меньшинством, и т.д.) роль обособленного поселения может играть также «отдельно взятый» район или округ крупного города (таковы, например, Гарлем или Брайтон-Бич в Нью-Йорке). Представляется, что именно здесь общие тенденции развития социума получают своё специфическое отражение в развитии реальных малых групп, локализованных в пространстве и во времени. Любое поселение характеризуется не только «пространственной ограниченностью и территориальной общностью структурных элементов – совокупностей жилищ и других материальных форм приложения труда, объектов производств, инфраструктуры, рекреационных зон и т. д.» [7, c.339], но и исторически сложившимися особенностями межличностного и межгруппового взаимодействия и взаимовлияния. Данные особенности неизбежно накладывают свой отпечаток на процесс социализации личности. Однако каковы основные социально-психологические механизмы подобного влияния? Попытка найти ответ на данный вопрос является основной целью проводимого нами исследования. Его основные задачи заключаются в определении концептуальных оснований проведения эмпирического исследования данных процессов, а также в применении их на практике в условиях «отдельно взятого» поселения.

Эти задачи приобретают особую актуальность сегодня, в эпоху масштабных системных изменений во всех без исключения странах, расположенных на постсоветском пространстве. Противоречивые, подчас драматические, процессы, связанные с зарождением и развитием основных элементов рыночных отношений, имеют множество общих закономерностей, оказывающих неизбежное влияние на процесс социализации личности. Однако эти закономерности (в том числе, социально-психологические) развития общества в постсоветский период приобретают свою особую форму не только в «отдельно взятой» стране, но и в каждом населённом пункте.

Однако актуальность данной проблемы отнюдь не ограничивается пределами государств, образовавшихся на пространстве бывшего СССР. Системные изменения сегодня, в условиях интернационализации и глобализации социальных процессов, характерны для всех стран земного шара. Они неизбежно оказывают влияние на процесс социализации личности, ограниченный пространственно-временными рамками того или иного населённого пункта (или нескольких поселений, как, например, в случае маятниковых миграций). Особенно показательной, на наш взгляд, является ситуация в развитых странах Западной Европы и Северной Америки. С одной стороны, массовый приток иммигрантов в развитые государства мира привёл к тому, что сегодня практически все крупные города Запада превратились в полиэтнические, мультикультурные поселения. Вслед за США, для которых данные явления были характерны ещё в ХIХ веке, эти процессы ныне стали реальностью и в Западной Европе. Данные обстоятельства влияют на характер и особенности социализации личности в условиях современного крупного города Запада. Однако всегда ли власти и общественность могут адекватно реагировать на вызовы времени? События октября-ноября 2005 г., когда крупнейшие города Франции в течение нескольких недель были охвачены беспрецедентными доселе массовыми беспорядками, к сожалению, дают все основания усомниться в этом. Волна вандализма и насилия, выплеснувшаяся на улицы французских городов, продемонстрировала не только полное бессилие властей и полиции, но и несостоятельность многих оптимистических прогнозов по поводу возможности успешной интеграции национальных меньшинств во французское общество.

Различные социально-психологические аспекты роли поселения в качестве института социализации личности рассматривались многими учёными из самых разных стран мира. Особый интерес к данным процессам стал проявляться в 60-е – начале 70-х годов ХХ столетия, в условиях ускорения темпов урбанизации во всём мире. Наиболее последовательную попытку сравнительного анализа некоторых наиболее общих закономерностей социализации личности в условиях больших и малых городов предпринял известный американский социальный психолог Ст. Милграм. Однако его работы (при всех их несомненных достоинствах) отличаются отсутствием чётких концептуальных оснований анализа исследуемых процессов. Несмотря на то, что в них впервые сделана попытка реализации системного подхода к исследованию социально-психологических проблем развития города, остаётся неясным, что же в данной ситуации является системообразующим фактором.

В тот период проблема анализировалась в основном на уровне коллектива, и большинство исследователей считали психологический климат, сложившийся в том или иной коллективе, результатом тех взаимоотношений между участниками производства, которые складываются в процессе производственной деятельности.

По мнению Б. Д. Парыгина, социально-психологический климат «представляет собой преобладающий и относительно устойчивый психический настрой коллектива, который находит многообразные формы проявления во всей его жизнедеятельности» [14, c.11]. Данная точка зрения представляет особый интерес, поскольку именно Б. Д. Парыгин обращал внимание на необходимость изучения социально-психологического климата не только на уровне коллектива, но и на уровне города, села, иного населённого пункта [13, c.20–22]. Действительно, не следует забывать о том, что любой коллектив (как и иная социальная группа) существует и развивается отнюдь не в вакууме. Динамика внутри- и межгруппового взаимодействия на микроуровне (в семье, трудовом или учебном коллективе и т. д.), безусловно, зависит от социально-психологических особенностей «большого» социума, в рамках которого функционирует и развивается малая группа. Он определяется исторически сложившимися особенностями межличностного, внутри- и межгруппового взаимодействия, а также эмоциональным и предметным настроем жителей того или иного населённого пункта в отношении среды своего обитания. В конце 60-х – начале 70-х годов ХХ столетия методологические и методические аспекты данной проблемы обсуждались В.В. Новиковым, проанализировавшим особенности социально-психологического климата сельских поселений Пошехонского района Ярославской области. Позднее в Самарском государственном педагогическом университете сложилась научная школа, возглавляемая Г.В. Акоповым и сконцентрировавшаяся на изучении феномена провинциальной ментальности. Однако сегодня данные традиции нуждаются в дальнейшем творческом развитии. В частности, введение в научный оборот понятия «социально-психологический климат поселения» могло бы придать более ярко выраженный системный характер анализу той же провинциальной ментальности.

90-е годы XX столетия были отмечены резким ослаблением экономических, социальных и культурных связей между различными регионами России. Как следствие, огромный разрыв между центром и периферией, характерный, как мы видели, и для предыдущих периодов отечественной истории, приобрёл ещё более острые формы. Сегодня «произошло расслоение городов на «фаворитов» и «неудачников» [6, c.153]. Разумеется, корни данной ситуации следует искать, прежде всего, в сфере экономики. В положении «фаворитов» оказались крупные многофункциональные промышленные центры, а также города, расположенные в нефте- и газодобывающих районах. Роль же «неудачников» в результате непродуманного проведения экономических реформ была уготована монофункциональным индустриальным центрам: текстильным, угольным, горнорудным... Узкая специализация подобных городов в значительной мере лишила их свободы экономического маневра. Однако, применяя системный подход к анализу особенностей инновационной среды того или иного поселения, уместно предположить, что сама по себе экономика является лишь результатом адаптации различных социальных групп к определённым природно-климатическим и историческим условиям, в которых осуществляется развитие социума.

Яркой иллюстрацией подобного предположения служит, на наш взгляд, предпринятая нами попытка анализа особенностей социально-психологического климата двух крупных городов Центра России: Иванова и Ярославля. Чуть более 100 километров разделяет центры двух соседних областей, но даже стороннему наблюдателю бросается в глаза резкое различие уровня и качества жизни в них.

В настоящее время нами проводится исследование, основанное на использовании модифицированного варианта методики «Незаконченные предложения» и посвящённое сравнительному анализу особенностей социально-психологического климата Иванова и Ярославля. На сегодняшний день уже опрошено 158 человек: 83 респондента живут в Иванове, а 75 – в Ярославле; все они являются студентами ивановских и ярославских вузов.

В целом молодые ярославцы чувствуют свою непосредственную причастность к судьбе своего города, готовы развивать и обогащать богатые традиции экономической и культурной жизни Ярославля. 67 процентов опрошенных нами студентов после окончания вуза планируют остаться жить и работать в этом городе. В Иванове же молодые люди испытывают по отношению к своему городу противоречивые чувства. Любя свою «малую Родину», опрошенные нами студенты в то же время переживают достаточно сильное ощущение отчуждения, а также состояние фрустрации, вызванное осознанием их неспособности как-то повлиять на улучшение обстановки в своём городе. 64 процента респондентов после окончания вуза планируют жить и работать в других регионах России.

Разумеется, размер выборки пока не позволяет нам делать сколь либо значительные обобщения, тем более что наше исследование ещё продолжается. Однако данные результаты, на наш взгляд, позволяют сделать предположение о более благоприятном социально-психологическом климате Ярославля по сравнению с Ивановом. Это, в свою очередь, лишний раз свидетельствует обо всё более углубляющемся разрыве между центром и периферией в современной России.

Конечно, если сравнивать Иваново и Ярославль, нельзя не обратить внимание на специфику формирования традиций этих городов.

Уместно допустить, что выгодное географическое положение Ярославля на пересечении важнейших водных и сухопутных торговых путей России обусловило развитие города как открытой системы, одного из значительных «очагов» модернизационных процессов в нашей стране. Это, в свою очередь, предопределило традиционную толерантность его жителей, их восприимчивость к инновациям. Не случайно, именно здесь в 1750 г. Ф.Г. Волковым был создан первый в России профессиональный театр, а в начале XIX столетия открылось одно из первых высших учебных заведений нашей страны – Демидовский юридический лицей.

Разумеется, «розовый, оптимистический взгляд на историю одного из древнейших городов России» [16, c.34], от которого ещё во второй половине XIX столетия предостерегал исследователя выдающийся писатель, публицист и историк Л.Н. Трефолев, явно не соответствует исторической реальности. Развитие города носило сложный и противоречивый характер. В 1877 г. Л. Н. Трефолев отмечал: «Сто двадцать лет назад Ярославль был далеко не похож на тот благоустроенный город, каким он является в настоящее время. Это был город, носивший на себе множество отпечатков старой, допетровской Руси. Улицы, неправильно расположенные и, по большей части, узкие, утопали весной и осенью в грязи <…> … Тогда во всём городе было только 43 каменных дома <…>. Жили ярославцы, как уже замечено, вообще грязновато. О гигиенических условиях никто не заботился… По городу в летнее время бродил домашний скот; не мощеные улицы и площади, покрытые травой, давали коровам и лошадям отличный подножный корм…» [16, c.37–38].

Ситуация стала меняться во второй половине XVIII, в период «просвещённого абсолютизма» Екатерины II, в результате проведения реформ, о которых упоминалось выше. Немалую роль здесь сыграл видный государственный деятель екатерининской эпохи А.П. Мельгунов, ставший в конце XVIII века первым ярославским губернатором. Именно в период его губернаторства Ярославль стал застраиваться по регулярному плану, сохранившему свои очертания и поныне. В городе стали развиваться образование, наука и культура, что придало дополнительный импульс развитию Ярославля во второй половине XIX века, после отмены крепостничества.

В советский период Ярославль не остался в стороне от тех урбанизационных процессов, о которых уже говорилось выше. Однако отношение официальных властей к городу как к «провинции», олицетворяющей, скорее, прошлое, а не будущее нашей страны (определённую роль здесь сыграл антибольшевистский мятеж июля 1918 г.), в некоторой степени сыграло позитивную роль. Во многом благодаря данному обстоятельству удалось сохранить уникальный архитектурный облик центральной части города. Кроме того, выгодное географическое положение города сыграло свою позитивную роль: не претендуя на роль идеологического символа, Ярославль, тем не менее, продолжал не только сохранять, но и укреплять статус полифункционального, крупного промышленного центра. В городе существовали те отрасли промышленности, которые требовали определённого минимума квалификации рабочих: нефтепереработка, нефтехимия, машиностроение, радиоэлектроника. Всё это обуславливало достаточно высокий интеллектуальный потенциал города. В годы, когда официальные власти склонны были рассматривать Ярославль лишь как ничем не приметный областной центр, мало подходящий для создания «образцовой» модели «города будущего», сохранилась и традиционная восприимчивость его жителей ко всем прогрессивным инновациям в сфере науки и культуры. Данные особенности инновационной среды в совокупности со структурой промышленности города, соответствующей приоритетным направлениям развития современной российской экономики, в 90-е гг. ХХ столетия во многом повлияли на относительно благоприятные стартовые возможности Ярославля для вхождения в рыночную экономику, превращение его в один из ведущих городов России с точки зрения уровня и качества жизни. Относительное благополучие (по российским меркам) Ярославля отодвигает в сознании многих представителей т.н. «дотационных регионов» на второй план многочисленные проблемы, стоящие перед городом (загрязнение окружающей среды, рост преступности, алкоголизма и наркомании, разрыв между богатством и бедностью и т. д.).

Развитие Иванова, на наш взгляд, также обусловлено сложной и противоречивой, несмотря на его относительную «молодость», историей города. Пожалуй, утверждение о том, что именно здесь основные тенденции развития российского общества традиционно выражались (и до сих пор продолжают выражаться) в своей наиболее концентрированной и зримой форме, вовсе не является метафорическим. Благодаря сочетанию целого ряда географических, исторических, социально-экономических, демографических и социально-культурных факторов основные противоречия, определявшие (и по сей день определяющие) ход развития России, в Иванове проявлялись особенно ярко.

Бывшее крепостное село, преобразованное в город в 1871 г., традиционно представляло собой замкнутую социальную систему с характерной для крестьянской общины недоверчивостью ко всему иному, чужому, непонятному. Географическая близость к Москве причудливо сочеталась с изолированностью села, а впоследствии – города, вызванной его расположением в стороне от важнейших торговых путей России. Однако здесь традиционно был развит ткацкий промысел, что отличало Иваново от большинства других деревень и сёл, и способствовало его превращению в важнейший текстильный центр России. В отличие от Ярославля с его значительным «удельным весом» интеллигенции, купечества и духовенства в социальной структуре города (при благоприятном развитии событий эти слои населения могли бы составить основу российского «среднего класса»), Иваново населяли преимущественно вчерашние крестьяне, большинство из которых обеднели и стали наёмными рабочими на текстильных фабриках. Всё это обусловило особую остроту социально-классовых противоречий в Иваново-Вознесенске (так назывался город до 1932 г.). По свидетельству современников, датируемому началом XX столетия, «классовые противоречия здесь обнаружены до мозга костей: рабочие, угнетённые до последней степени, с одной стороны, и капиталисты-фабриканты, пропитанные самыми грубыми эксплуататорскими инстинктами, – с другой, не имеют между собой никаких переходных слоёв, какие существуют в культурных центрах в лице «общества» «интеллигенции», учащейся молодёжи» [20, c.173]. Не случайно, именно здесь в 1905 г. был создан первый в России Совет уполномоченных, который справедливо считается прообразом Советской власти. Он в основном воспроизводил важнейшие черты традиционного механизма осуществления власти в рамках сельской общины. Большевики рассматривали Иваново как «город будущего», и после победы Советской власти предприняли попытку создать здесь реальную модель подобного города, которая служила бы образцом для всей страны.

Эта попытка дала неоднозначные результаты. В советский период была создана уникальная вузовская среда города, пожалуй, не имеющая аналогов в России. Данные обстоятельства создают объективные возможности для благоприятного развития инновационной среды Иванова, превращения его в современный наукоград. В этом отношении Иваново имеет очевидные преимущества по сравнению с Ярославлем, относительное благополучие которого во многом определяется зависимостью от пресловутой «нефтяной трубы»: на уязвимость подобного варианта развития города обращалось внимание в исследованиях зарубежных учёных [24, с.1204–1227].

Однако, к сожалению, вузовская среда до сих пор так и не стала социообразующим ядром, определяющим основные тенденции развития города. На наш взгляд, это во многом объясняется традиционной монофункциональностью экономики города. Уместно предположить, что преимущественный акцент на развитие Иванова как текстильного центра России, в целом сохранившийся и в советское время (хотя попытки исправить данную ситуацию предпринимались неоднократно), не только ограничил свободу экономического маневра в постсоветский период. Данное обстоятельство существенно повлияло и на сохранение архаичных неформальных инструментов межличностного и социального взаимодействия, влияния и контроля, характерных для крестьянской общины. Ещё в конце XIX века Э. Дюркгейм пришёл к выводу о том, что именно разделение труда делает людей непохожими друг на друга и повышает значение отдельно взятого человека [8, c.256–309]. Логично допустить, что монофункциональность экономики Иванова, напротив, способствовала сохранению культурно-типологической однородности населения города.

Отток из Иванова наиболее образованных и квалифицированных выпускников вузов тормозит развитие города. И напротив, привлекательность Ярославля, на наш взгляд, вызвана не только относительно высоким, по российским меркам, уровнем жизни. Анализ социально-психологического климата города, по крайней мере, в сравнении с Ивановом, на наш взгляд, достаточно наглядно иллюстрирует следующее предположение Ст. Милграма: «В больших городах для проявления индивидуальности и даже эксцентричности создаются более благоприятные условия…» [12, c.293]. Поэтому уместно допустить, что приток в Ярославль талантливых молодых людей обусловлен и более высоким качеством жизни, то есть более широкими возможностями самореализации личности, достижения не только материального, но и духовного благополучия.

Всё это ещё больше усиливает социально-экономическое неравенство Иванова и Ярославля.

Вместе с тем, именно сегодня, в условиях проведения новой региональной политики, Иваново имеет реальные шансы превратиться в центр разработки и использования новых наукоёмких технологий. Это неизбежно повлечёт за собой приток в экономику Ивановской области столь необходимых инвестиций.

Так или иначе, решение данных проблем невозможно без постоянного и всестороннего мониторинга социально-психологического климата того или иного поселения.

Список используемой литературы

1. Ахиезер А.С. Миграция как аспект цивилизационного исследования России // Вестник РФО. 2004. № 1, с. 160-163.

2. Баканов С.А. Малый советский город 1960–80-х гг. в зеркале отечественной урбанистики // Новый исторический вестник. 2003. № 1.

3. Балдин К.Е., Семененко А.М. Иваново: история и современность. Иваново, 1996, с. 123-133.

4. Балдин К.Е. Яков Гарелин: предприниматель, историк, меценат. М., 1993.

5. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

6. Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен. М., 2001.

7. Демографический энциклопедический словарь. М., 1985.

8. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Западноевропейская социология ХIХ–ХХ веков. М., 1997.

9. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998.

10. Нещадин А., Горин Н. Феномен города: социально-экономический анализ. М., 2001.

11. Новиков В.В. Очерки психологии крестьян. Ярославль, 1975.

12. Пайнс Э., Маслач К. Практикум по социальной психологии. СПб.: Питер, 2000.

13. Парыгин Б.Д. Научно-техническая революция и социальная психология. Л., 1976.

14. Парыгин Б.Д. Социально-психологический климат коллектива. Л., 1981.

15. Соловьёв С.М. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989.

16. Трефолев Л.Н. Исторические произведения. Ярославль, 1991.

17. У социальной психологии пора прорастания крыльев. Материалы к пленарному докладу на Международном симпозиуме «Социальная психология. Практика. Теория. Эксперимент. Практика» // Руков. авт. коллектива В. В. Новиков. Ярославль, 2000, с. 3-12.

18. Фиада А. Эти странные греки. М., 2000.

19. Шаповалов В.Ф. Неустранимость наследия // Социологические исследования. 1995. № 2, с. 56-57.

20. Экземплярский П.М. История города Иванова. Часть 1. Иваново, 1958.

21. Adorno T. W., Frenkel-Brunswik E., Levinson D. J., Sanford R. N. The Authoritarian Personality. N. Y., 1950.

22. Berger B., Berger P., Kellner H. The Homeless Mind: Modernization and Consciousness. N. Y., 1973.

23. Chodak S. Societal Development. N. Y., 1973.

24. Feagin, Joe R. The Global Context of Metropolitan Growth: Houston and the Oil Industry // American Journal of Sociology. 1985, 90 (6).

25. Freudenburg W. R. Boomtown’s Youth: The Differential Impacts of Rapid Community Growth on Adolescents and Adults // American Sociological Review. 1984, 49 (October).

26. Harper Ch. Exploring Social Change. Englewood Cliffs: N. J., 1989.